Волшебный сон Алисы (СИ)

По всей логике она должна была согласиться. Не было причин отказаться от такой замечательной возможности. Данил ей дал шанс — протянул руку, отринув все сомнения, простил, признал, смирился и пообещал все то, о чем она мечтала. Он отрекся от своей мечты ради ее. Это ли не поступок? Это ли не доказательство всецелой и безграничной любви? Она же именно этого добивалась, и ответить должна была: «Да».

Она и хотела это сказать, но после решительного выдоха вдруг на секунду запнулась и зачем-то выпалила:

— Нет.

Зачем? Никто на этот вопрос точный ответ не знает.

Вот она пресловутая «женская логика». Поступок, который Алиса и сама не смогла бы объяснить. В тот момент определенно не сумела бы.

Данька в недоумении застыл.

— Нет?

— Нет.

— Что нет?

— Я тебе изменила.

Он помолчал, обдумывая, а потом предложил, тоже, кажется, не понимая, что творит:

— Давай, я этого не слышал.

Она упрямо покачала головой.

— Нет, — ответила сипя, потому что горло неожиданно сдавило. Она сглотнула, прокашлялась и повторила уверенно. — Нет, Даня. Нет. Я реально переспала с Пашкой. Реально. Родители видели, что он ночевал у меня. Да и слышали, думаю, тоже, — развела руками. — И ты это тоже сейчас слышишь.

Данька устало выдохнул, отвернулся, аккуратно отложил нож на стол, еще и подтолкнул его подальше от себя.

— Знаешь, Алиса, — сказал задумчиво. — Ты иногда такая непроходимая дура.

— Почему? — она даже чуть-чуть оскорбилась.

— Неужели, не догадываешься, что некоторые вещи не стоит рассказывать. Вообще никому и никогда. Надо оставлять их при себе. Навсегда. Прямо вообще навсегда. Правда не всегда нужна.

Он в упор с укором посмотрел на нее, на самом деле, как на малахольную, непонятно для чего бравирующую тут перед ним своими позорными откровениями.

И правда, зачем?

Она поджала губы, прищурилась:

— И что? Ты так и делал, что ли? Молчал всегда? Не рассказывал.

Данька хмыкнул, отвел взгляд. Смотря куда-то в пол, ответил:

— Нет, — помотал головой. — Нет, — снова уставился Алисе прямо в глаза, честно и открыто. — Как бы тебе этого ни хотелось, но нет. У меня никого, кроме тебя, не было. Не было. Только ты. Я не изменял. И это тоже правда.

— Мне этого не хотелось, — возразила она.

Он равнодушно пожал плечами, спорить не стал. Спросил:

— Ну и что теперь? Что ты добиваешься? Что дальше?

— Не знаю. Наверное, дальше ты поедешь, куда хотел.

— А ты?

— А я нет. Я остаюсь.

— С Пашкой?

— Нет. Просто остаюсь. Одна. А ты уезжаешь. Едь. Я тебя не держу. Отпускаю.

— Отпускаешь?

— Да.

— Ой, спасибо, — Данька скривил свою фирменную ухмылочку.

— Да не за что, — Алиса в который раз за вечер развела руками. — Всегда пожалуйста.

— Угу.

Иванцов пошел прочь из кухни спокойной пофигистической походкой, вразвалочку. Тихо, без криков, цивилизованно. Лишь только вскинул, показав напоследок Алисе, средний палец, а потом с громким треском полетели со стола нож, разделочная доска вместе с замученными помидорами. Покатились по полу яблоки, апельсины и прочие фрукты. Всё разлетелось. Всё. И торт «Кис-кис» тоже упал.

Глава 27

Новый год. Новая жизнь. Все по-новому.

— Ну. Вообще-то, неплохой вариант за такую цену. Поверь мне, опытному риелтору со стажем, — с самодовольным апломбом заявила Анфиска.

Про опытного со стажем она, вообще-то, не загнула. Семь лет на рынке недвижимости — есть чем гордиться. А куда еще было податься девушке, имевшей к двадцати годам лишь диплом об окончании средней школы, да вечно сопливого младенца. Муж, слава богу, конечно, еще имелся. Но и он на тот момент был точно такой же: зеленый и необразованный. Вот и занялась чета Рыжковых нехитрым делом сводничества желающих продать или сдать в наем свои кровные квадратные метры с жаждущими их купить или снять. С того и жили — с комиссионных, а за годы работы порядком поднаторели в профессии.

Так что не верить подруге Алиса не могла. Квартирка, которую удалось снять прямо первого января, была, естественно, не шик и блеск, но в целом ничего — чистая и не вконец убитая. На первое время сойдет. Надо же с чего-то начинать эту свою новую самостоятельную жизнь в статусе сильной и независимой женщины. Раз рубанула с плеча и назад дороги нет, остается двигаться вперед самой в гордом одиночестве в светлое будущее.

Хотя, если честно, было пока от всего свершившегося тоскливо. Перед Анфисой же Алиса старалась хорохориться, строя из себя невозмутимость, и то и дело, словно заезженная пластинка твердила:

— Пусть едет, я не хочу ему мешать. Пусть реализовывает свои амбиции. Потом еще скажет, что я ему всю жизнь загубила. Охомутала. Развиваться не дала. Так ведь? Вот пусть едет и добивается.

Именно такую однобокую версию окончательного разрыва, послужившего причиной скоропостижного переезда, она выдала наутро подруге. Не рассказывать же ей еще и про косвенное участие Пашки, приведшее к таким тотальным необратимым последствиям. Не для ее ушей эта информация. Уж кому-кому, но только не старшей сестре знать, чем Алиса занималась намедни с ее братишкой. С Равликом-Павликом и его такой добротно выросшей «рожкой». Стыдно.

Анфиса понятливо кивнула: