— Хватит обижаться. — Он отряхнул мокрые руки и, склонившись, невозмутимо чмокнул нахмурившуюся и растерянную Алису в ухо. — Прости дурака, — дохнул раскаянным шепотком и тут же снова ушел с головой в готовку. Все так же деловито достал разделочную доску, затем ножик. Оценивающе потрогал давно тупое лезвие, в поисках наждака зашумел, открывая ящики.
— Знаешь, и в самом деле, ерунда это все, — между делом вдруг взялся еще и размышлять на полном серьёзе. – В жопу Питер. Да и нахер мне эта должность. Гемора от нее только больше. Правильно же? Зарплата у меня сносная. И в логистике привычнее… — найдя нечто похожее на точилку, он старательно поелозил по ней ножом и снова взялся за овощи. — Я думаю, наверное, лучше просто их нарезать. Так ведь? Салат раскиснет до двенадцати, — решил он. — Как считаешь?
Алиса пожала плечами:
— Возможно.
— Вот. Так что ипотеку нам точно должны одобрить, — продолжил он выкладывать свои мысли, надуманные, вероятно, за эти пару часов, пока где-то бродил. — Можно студию какую-нибудь присмотреть. Пока студию. Можно даже в новом доме. А потом… Потом посмотрим. Просто… Просто, если ты решишь родить, мы вряд ли что-то большее вытянем.
Нож уверенно стучал по доске, с трудом ломая помидоры сначала пополам, а потом раздавливая их на четвертинки. Голос Даньки звучал так же без колебаний, на ходу просчитывая самые выгодные и логичные варианты в сложившейся ситуации. Размах планов, правда, выходил небольшим. С таким набором исходных данных не больно-то развернешься. Жена в декрете (если Алисе реально приспичит безотлагательно размножиться), недешевая роскошь — ребенок, а должность средненькая и зарплата такая же — ни то ни сё даже по провинциальным меркам. С этим всем шибко далеко не размечтаешься. Все что им может светить в ближайшем будущем — это два унылых штампа в паспортах без всяких церемоний и торжеств и максимум свадебное путешествие, например, в тот же Питер. Взглянуть на него разок глазами туриста, а потом осесть в родном крае навсегда, придавленными непосильным жилищным кредитом сначала на «однушку», а потом, когда ребенок пойдет в школу, там как раз придет время и расшириться хотя бы до «двушки». Вот такой четко разложенный по полочкам план-кабан на ближайшее десятилетие, а то и два.
В жопу все писанные вилами на воде перспективы. К чертям амбиции. В чужих землях — столицах-заграницах — таких ушлых понаехавших и питающих надежды, действительно, овердофига. Лучше уж здесь, у себя на родине. Где родился, там и пригодился, как говорится.
Может, кому-то это покажется смешным, но такая набросанная общими штрихами их предстоящая с Данькой жизнь, Алисе понравилась. Вот прямо очень-очень. Она даже на минуту размечталась. Сердце предательски дрогнуло и потянулось ко всему перечисленному, такому тихому, спокойному, где-то унылому и обыденному, но совместному. Нехитрому семейному счастью. У них ведь реально могло все это получиться. Новый год человеческий, без ссор, обид, в любви и согласии. Небольшая квартирка, где всё в кучу: гостиная, кухня, спальня и даже детский уголок с маленькой кроваткой, но зато уютная и, главное, — своя. И что самое важное — совместное будущее. Оно все еще могло быть. Несмотря на Пашку, на случившиеся с ним оргазмы чуть-чуть более эмоциональные и яркие, нежели с Данилом, смотрящим на нее сейчас покорно и с надеждой. Всё ещё могло быть.
И неважно, что ей пока совершенно не хотелось ни поцелуев с Иванцовым, ни объятий, ни, упаси господи, оказаться с ним раздетой в постели. Нет, нет, нет. Не сегодня, не после перенесенных потрясений. Слишком много их получилось на одни короткие сутки. Не сейчас, не сегодня. Может завтра. Или через неделю. У нее и у Данила все может быть снова хорошо. Всё, всё, всё. Будет у них по-прежнему любовь, будет опять секс (обязательно будет). Будет дом и семья.
— Алис, ты ведь мне наврала про Пашку, — нависнув сверху, неожиданно, словно подслушав, вклинился в ее мысли Данька. — Так ведь? Наврала со злости. — Рука его все так же сжимала тупой нож, глаза смотрели напряженно. — Обиделась, я знаю. Прости. Ты же видела, я пьяный вчера был. Прости. Хорошо? Дурак я. Ты же просто, чтобы задеть меня, это сказала. Да? Я не верю. Ты просто не могла.
Алиса замерла в нерешительности. Взгляд ее забегал, он то затравленно окунался в голубизну, обжигающую ледяным холодом, то пытался сфокусироваться на губах, предложивших только что такую уникальную гениальную возможность безболезненно, без жертв все вернуть на круги своя.
Наврала. Сказала сгоряча. Чтобы добить, уколоть, сделать больно. Да, она наврала.
«Да», — робко подсказало измученное сердце, уставшее переживать. — «Наврала».
«Да», — поддержал его холодный разум. — «Так правильнее и меньше проблем. Так будет лучше для всех. Придумала всё».
«Да», — назойливо завертелось на языке.
Алиса решительно вздохнула.