Волшебство для Велеи

Боль убивала нас, тянула силы, резала сердце, ставшее нашим общим, уничтожала огненную магию – основу тех, кого сотворил Тилл. Но я держалась, пусть и из последних сил, отчаянно цепляясь за жизнь, напоминая себе о том, кто ждет меня в Индегарде, радуясь, что огненная стихия навсегда покинет это тело. Для меня эта боль была правильной, необходимой, той, что возвращала к жизни, забирая страхи, напоминающие о пребывании в Индегарде. За долгое время я делала по-настоящему первый вдох, мой собственный, ни с кем неразделенный. Чувствовала ток крови по сосудам, слышала, как стучит в груди сердце, становясь моим безраздельно. И это было восхитительно! Два века я существовала, без чувств, без эмоций, без тела, удержав себя на краю безумия. День ото дня, думая только о том, как отомщу! Теперь у меня появились иные, более благородные цели. И лишь в этот момент осознала, что вот оно – возвращение в жизнь, до этого было одно название.

Я и не заметила, когда исчезла Дамара, не до нее стало. Слезы, но не от боли, а от радости, окропили щеки. А затем мое сознание померкло, и последним, кого я видела, был склонившийся надо мной сердитый Кьяр.

Просыпаться не хотелось, так бы и лежала с закрытыми глазами, трусливо мечтая, что боль как-нибудь сама пройдет. Глубоко вдохнула, собираясь осмотреться, и моего лица тут же коснулся влажный язык. Я с мучительным стоном распахнула веки и узрела собачью морду.

- Фу, Пуф! – поморщившись, проскрежетала я. Слова удалось произнести с великим трудом, они точно царапали горло, во рту пересохло, перед глазами мелькали разноцветные мушки.

Преображенный дух противоречия исчез из поля моего зрения, а вместо него показался встревоженный Дюран. Четырех стихийник неодобрительно прищелкнул языком и сказал:

- Лея, вы понимали, насколько опасно просить саламандра изгнать магию огня из этого тела? – сверкнул раздраженным взором, давая понять, что моя судьба ему небезразлична.

- Нет, - откликнулась я, мечтая, чтобы он провалился к паземкам.

- Чего я у них не видел? – усмехнулся Огнев, вероятно, свое желание я выразила вслух.

Попыталась приподняться, но вновь в бессилии упала на подушки, шепотом проклиная всех, кто живет на этом свете.

- Если проклинает, значит, будет жить! – резюмировал вернувший себе истинный облик Икциар.

- Куда денется? – ворчливо ответил Дюран, помогая мне присесть.

Пользуясь случаем, обличающе взглянула на него и прохрипела:

- Вы знали! Оба! И не потрудились мне сообщить!

В глазах Огнева промелькнуло виноватое выражение, а вот подземец только развел руками. Снова послала их к паземкам и прикрыла веки.

Этот день запомнился плохо, я то выныривала из тумана забытия, то опять погружалась в него. Виделись Светловы, обеспокоенно смотрящие на ту, что считали дочерью. Приходил лекарь, честно старался разобраться в причинах моего недуга, но поминутно отвлекался на мешающегося Пуфа.

Облегчение наступило ночью. Дух противоречия и Дюран поддерживали меня с двух сторон, а незнакомая ведьма с серо-голубыми глазами пыталась напоить каким-то зельем. Я мычала, силясь угадать, что она старается влить в мой рот, ведунья ругалась.

- Вроде опытная ведьма, триста лет в обед исполнилось, а ведешь себя как пятнадцатилетняя магиня!

- Мне всего двести двадцать пять, - отяжелевший язык шевелился с трудом, но я выговорилась.

- Прости-прости! – язвительно рассмеялась ведьма и зашептала какое-то заклинание, погрузившее меня в очередной сон без сновидений.

На следующий день стало заметно легче, и на укоризненный вопрос «маменьки» о том, что случилось, я, не моргнув, отозвалась:

- Простудилась, - благо голос мой все еще напоминал предсмертный хрип.

Светлов лишь кивнул, но на миг я увидела подозрение в его горящем взоре. Впрочем, больше Эзагр меня не тревожил. Икциар в облике Пуфа охранял приболевшую ведьму днем, а ночью, когда уставший подземец возвращался домой, со мной ночевал Дюран.

Окончательно выздоровев, я недовольно поинтересовалась:

- И долго вы собираетесь пользоваться моим гостеприимством?

Огнев иронично приподнял бровь, но высказаться я ему не разрешила.

- Вам пора поговорить с братом. Он правитель этого края, а еще он вас ждет!

По тому, как вздулись желваки на его щеках, поняла, что переступила некую запретную черту. Ничуть не раскаялась, но сбавила тон.

- Нельзя все время убегать, важно остановиться и подумать.

- Некогда! Пока я бегу, то живу! Мне нельзя сидеть без дела!

- Вот и займитесь делом! – не слишком любезно посоветовала я. – Станьте своим в имении Кнутовых!

- Им не требуются воины! Я уже узнавал! – мрачно просветил собеседник.

- Но, возможно, требуется кто-то другой: садовник, цирюльник, дворецкий или…

- Оу, оу! Придержите коней, Лея! – засуетился Дюран. – Вы видите меня садовником?

Прищурилась. Шелковая сорочка, сейчас расстегнутая на груди, темные брюки из дорогой ткани, тяжелый плащ, зачарованный от непогоды, кожаные, короткие сапоги. А ведь, гад такой, жаловался, что у него нет драгоценных! Откуда тогда наряды?!