Волшебство и трудолюбие

Еще не открывая глаз
И вспоминая все, что снилось,
Я чувствую, что в первый раз
Окно испариной покрылось.
Я знаю, что еще темно,
Ночь держится в последних звездах,
Мне нужно встать, открыть окно,
Вдохнуть осенний, свежий воздух.
Но я не встану, пусть в окне
Рассвет блуждает в темных шторах,
Я буду, лежа на спине,
Подслушивать осенний шорох.
Я знаю, ночью был мороз,
Потрескивают половицы,
И ветер с поля весть принес
О двух дробинах в сердце птицы…
Светает поздно, ночь длинней,
И в этом осени начало.
Как жаль, что теплых, летних дней
Все лето я не замечала.

Картина «Пушкин» находится сейчас в Ленинграде во Всесоюзном музее Пушкина. Поэт живет на ней своей особой жизнью, рожденной художественным замыслом моего отца.

А «Окно поэта» существует в Буграх. И к нему можно подойти, раскрыть его и, может быть, увидеть для себя еще какое-то чудо.

Лесное волшебство

— Двадцать седьмой гриб! — Голос Петра Петровича, ликующий, победный, разносится по полянке, белесой от утренней росы. — Ба-а-атюшки! Да тут их целая компания!..

Я бегу к отцу, продираясь сквозь уже желтеющие ветви орешника. Влажные травы хлещут меня по ногам, юбка — мокрая до колен. Бегу, объятая прекрасной спортивной завистью — в моей корзине всего девятнадцать белых. Мы уже проходим мимо сыроежек, лисичек, рыжиков и волнушек. Ну, подосиновые или березовые — туда-сюда, подбираешь, но белый гриб — к нему совсем особое отношение. Им можно любоваться, присев на корточки, особенно если он уже большой, но еще молодой, еще не с позеленевшей снизу шляпкой, еще звонкий, ядреный, сверху обтянутый словно коричневой замшей, и ножка у него крепкая, белая, и сидит он, прочно упершись в мох, и не дай бог вырвать его из этого мха — надо срезать ножом, оставив корешок в земле.

Папа срезает гриб и кладет в корзину. А нож у папы тоже не просто ножик, это — произведение искусства, и я не могу не рассказать об этом ноже. Он сделан самим Петром Петровичем. Ручка выточена из куска старого вишневого дерева, в ножевую щель вкладывается лезвие, да не просто лезвие, а от старой косы, особой закалки стали, заказывалось оно слесарю, тонкое, прочное, изящное, вклепывалось в ручку вместе с дужкой, на которой можно было носить нож на ремне или цепочке, чтобы не потерять. Прелесть что за нож был у Петра Петровича! Он им и яблони прививал, и карандаши чинил, в вообще не расставался с ним…

Лес под Малоярославцем, где мы постоянно проводили лето на даче в Буграх, сентябрьский лес, в шесть часов утра еще весь туманный. Солнце взошло, но еще висит где-то низко над землей, и лучи его пронизывают бронзу и золото ветвей, пахнет прелым листом, грибами, отцветшими травами и смолой. Висят паутинки с алмазными капельками, а под ногами местами в побуревшей листве алеет брусника — последняя ягода года.

Где-то аукаются грибники. А грибники тоже люди особые. Я разделяю их на две категории. Первая — грибники-энтузиасты. Они любят грибы, страстно ждут их появления. Часто ходят в одиночку или по двое. В лесу их не слышно. Они священнодействуют, с вдохновенными, серьезными лицами медленно переходя от кустика к кустику, шуршат суковатой палкой по листве, аккуратно срезают гриб, осторожно кладут его в корзину, и одеты они во все старое, незаметное и похожи на сказочных лесных колдунов.

Они знают все повадки грибов и старого белого ни за что не срежут: пусть растет и осеменяется.

Вторые грибники совсем иной породы людей. Эти знают, где, когда и какие грибы надо брать. Ходят быстро, говорят громко, бесцеремонно, находят много, от корешков не режут, ломают как попало и, наскоро переодевшись и закусив, сразу бегут на ближайшую станцию, к поезду, и на рынок!

Там, уже заняв место за прилавком, они ловко и быстро отбирают грибы в кучки, сортируя и подсчитывая. Этот грибник — коммерсант. Кстати сказать, у них-то и может попасть в кучку опенок ядовитый, «ложный опенок», у которого шляпка подбита предательски зеленоватой сеточкой. Попади один такой гриб в кучку опят, и может быть смертельное отравление.

Опенок! И название-то какое поэтичное! А происходит оно от слова — «пенек». А как они растут на старом пне — семейками! И собирать их — одно удовольствие: чистенькие, светло-коричневые, мохнатые шляпки на длинных ножках, ни червь их не берет, ни слизняк. Нападешь на такой пенек — и за пять минут полна корзина.