Волшебство и трудолюбие

Жажда наживы заразительна. Кроме того, каждого певца страшит уход со сцены: сразу кончается его жизнь творческая и материальная. Поэтому на старость надо сколотить состояние. И популярность старого артиста в большой мере зависит от его материального благополучия. Если он больше не выступает, то газеты будут кричать о том, сколько миллионов у него в банке, а иначе он не интересен для его бывших поклонников — звезда закатилась.

Брассанс — исключение, поэтому он так замкнут и одинок, в общепринятом понятии. Поэтому он выступает почти всегда один и не любит работать в коллективе. Коллективы в капиталистических странах сближает не столько чувство товарищества и чувство локтя, сколько общая жажда наживы. Брассанс откровенно признается в своем отношении к коллективу в строчках таких стихов:

Боже, сколько процессий, и шествий, и групп,
Сколько разных собраний, движений и мод.
Сколько всяких кружков, всяких банд, всяких трупп,
Лишь Превер подвести мог бы этому счет.
Но зачем распыляться на множество мне?
Если сверх четырех, — значит, шайка и сброд.
Я из тех, кто один, от фанфар в стороне,
Недовольный куплет под сурдинку поет…

Разумеется, эти строчки Брассанса относятся только к миру литературы и искусства. Но отчужденность Брассанса от людей мира искусства и от общих принципов этого мира и является притягивающей к нему силой для той среды, которая его боготворит, то есть для народа.

— Почему вы больше ни разу не снимались в кино? — спрашивали Брассанса после того, как он единственный раз в жизни сыграл роль в фильме «Сиреневые ворота».

— Я не люблю работать в коллективе, хотя считаю, что это очень приятно. Но когда мне приходится, то я часто не соглашаюсь, начинаю придираться. И тогда к чему все это?.. Я пробую любить людей, и если я не выношу их, то это моя ошибка. Да, это моя ошибка… И лучше пусть мне наступают на ноги, чем наступать самому.

Фильм «Сиреневые ворота» так и остался единственным, где снимался Брассанс. Но для этого фильма им были написаны три песни — «Сирень», «Вино» и «Миндальное дерево».

Брассанс любит писать музыку на стихи других поэтов. Так, в его исполнении можно услышать стихи Гюго — «Легенда о монашенке», Верлена — «Коломбина», Поля Валери — «Очарование», Арагона — «Нет счастливой любви», Поля Фора — «Похороны Верлена». Эти песни — яркое доказательство, что композитор в нем живет так же крепко, как и поэт. Интересно, что стихи других поэтов, на мелодию Брассанса, в его интерпретации обретают большую выразительность и, кроме того, народную интонацию, он как бы придает им особый национальный колорит, а публике нравится неподдельная приверженность Брассанса к национальному духу.

Есть у Брассанса песни времен апашей, времен героинь и героев Тулуза Лотрека, такие, как «Убийство» и «Кабачок», от них веет духом Франции конца XIX столетия. Но мне больше нравятся очаровательные, изящные песенки того же характера, но с налетом какой-то печали.

Особенно интересны именно те песни, в которых за как будто невинными, безобидными строчками таится вся вольная душа Брассанса, его отношение к жизни, на вид легковесное и озорное, а на деле — гуманное и взыскательное к людским, равно как и к собственным, недостаткам. Этому доказательство песня.

ВЕТЕР

Если пойдем Новым мостом,
Подует ветер, не тужи,
А только юбку придержи.
Если пойдем Новым мостом,
Подует ветер февраля,
Придержим шляпу за поля.

И глупцы, и умный люд

Говорят, что ветер плут,
Он и дерево трясет,
Крышу снесет,
Шляпу сорвет,
Судят умный и дурак,
Судят ветер так и сяк,
А ему все пересуды
В высшей степени — пустяк!
Откровенно говоря
И любой пример беря,
Ветер выглядит скотиной,
Что людей пугает зря.
Но, пожалуй, только тех,
Кто из нас противней всех,
Выбирает свежий ветер
На предмет своих утех.

Если пойдем

Новым мостом,
Подует ветер, не тужи,
А только юбку придержи!
Если пойдем
Новым мостом,
Подует ветер февраля —
Придержим шляпу за поля!