Волшебство любви

Заметив волнение Тейт, лэрд сжал ее руки и поцеловал ладони.

– Не расстраивайся, дорогая. Невозможно предвидеть, какие знания могут понадобиться в будущем. Понятно также, что тебе приходилось держаться подальше от сэра Раналда. Но может быть, те девушки ничего не сказали, поскольку знают, что подобное обращение – цена их распутного поведения?

– Ни одна женщина не заслуживает подобного обращения. Будь она хоть шлюха, хоть монахиня.

– Да, понимаю. Я запрещаю своим мужчинам так поступать со служанками, но очень немногие лэрды согласились бы со мной. Мы с тобой не можем изменить мир. Только свой собственный маленький уголок. Но скажи, что ты еще думаешь об этом человеке?

Тейт пыталась собраться с мыслями, но ничего не получалось, так как Дэвид уже целовал ее запястья, поднимаясь все выше. Тейт понимала, что ей следовало отдернуть руки и отчитать лэрда за дерзость, но она сидела молча, позволяя ему делать все, что тот пожелает.

– Никогда не любила Раналда и все задавалась вопросом, почему мой отец его терпел, – проговорила она наконец. – Сэр Раналд очень хитрый, и я не думаю, что у него есть хоть какие-то понятия о чести. Я всегда считала, что ему нельзя доверять, но отец почему-то доверял. А впрочем… Возможно, отца не интересовал его характер. Главное – выгода, которую он мог получить от сэра Раналда. Жаль, что мне больше нечего тебе рассказать. Но нам с сестрами никогда не позволялось знать, какие игры вел наш отец. Отец считал, что не наше дело, кого и почему он выбирает в союзники или в друзья.

Дэвид решил, что больше ничего не узнает от Тейт о сэре Раналде, и его мысли тут же приняли другое направление. «Ох, какая у нее сладкая кожа, – думал он. – А глаза потемнели, и дыхание участилось…» Было ясно: несмотря на все попытки Тейт избегать его, она по-прежнему его желала. И от этого его, Дэвида, желание разгорелось ярким пламенем. Не в силах более сдерживаться, он поднял Тейт на ноги и крепко обнял.

О, сколько было причин, по которым ему не следовало делать то, что он собирался сейчас сделать. Ведь она – девственница из благородной семьи. К тому же отец обручил ее с другим…

Но Дэвид тут же заставил замолчать все угрызения совести и, сжав ладонями лицо девушки, нежно ее поцеловал. Он не знал, что испытывал к ней помимо страсти, – но если придется на ней жениться, чтобы утолить свой голод, то он женится. В этот момент такая цена казалась ничтожной.

– Не думаю, что это так уж… разумно, – пробормотала Тейт, когда он упал на постель, увлекая ее за собой.

– Полагаю, это величайшая глупость. Это безумие, – но необычайно сладостное.

– Да, конечно… – прошептала Тейт.

– Я пытался отговорить себя, снова и снова пытался заглушить свой голод, но он не уходит.

– Да, это пытка.

– Милая, ужасная пытка.

– Мне следовало бы ударить тебя и оттолкнуть.

– Да, следовало бы, – со вздохом ответил Дэвид, принимаясь расшнуровывать ее платье.

– А может быть… потом, попозже? – пробормотала Тейт.

– Если собираешься отказать мне, девушка, делай это быстрее. Не хочу, чтобы ты потом стала меня проклинать. Если ляжешь со мной сейчас, ты должна твердо знать, что действительно хочешь этого.

Вот он, прекрасный шанс отступить. Тейт сознавала, что должна им воспользоваться, и здравый смысл твердил, что так и следовало поступить. Ведь Дэвид по-прежнему предлагал ей только страсть, не любовь. И не обещал жениться. Так как же, уступить ему? Сколько раз Тейт ни спрашивала себя об этом, ответом было твердое «да». Потому что она любила его. И хотела.

– Если потом я начну испытывать угрызения совести, обещаю хранить молчание, – прошептала она.

– Ах, милая, красавица моя, я готов сжечь все угрызения совести своим пылом.

Тут он принялся снимать с нее туфли и чулки, лаская ее ноги широкой ладонью, и Тейт поняла, что его последние слова – не пустое обещание. Хотя скромность протестовала против того, чтобы Дэвид снимал с нее одежду, он поцелуями заглушил ее протесты, и она трепетала при каждом его прикосновении. Однако не только стыд заставлял ее трепетать, когда она предстала перед ним обнаженная. Горячее одобрение во взгляде Дэвида еще больше подогревало ее страсть, и она действительно почувствовала себя красавицей.

Тут Дэвид на несколько мгновений навис над ней, пристально разглядывая. «Груди – маленькие, но высокие, а соски – соблазнительно розовые, – мысленно отмечал он. – Талия же узенькая, а бедра округлые. И вся она чуть порозовела – словно молит о ласках…» Кроме того, он залюбовался треугольником пламенно-красных завитков между длинных стройных ног.

Тут она чуть шевельнулась, и Дэвид вынудил себя отвести глаза, улыбнувшись при виде густого румянца, залившего щеки девушки.

– Ах, милая, ты так красива… – прошептал он, раздеваясь.

– Я слишком тощая.

– Ты изящная.

– И слишком рыжая.

– Неправда! Ты словно огненный язычок. Обещаешь жар, в который мне не терпится погрузиться.