Волшебство любви

Джерард подошел к брату. Опрокинув остатки бренди в рот, он сказал:

— Мы должны отыскать Чарли.

— Чтобы он нашел единственно верный путь к решению проблемы и посвятил всего себя достижению поставленной цели, — пробормотал Эдвард.

Джерард презрительно фыркнул.

— На это вряд ли стоит рассчитывать. Однако это и его проблема тоже. Ему предстоит потерять даже больше, чем тебе или мне.

— Когда это имело значение? — сказал Эдвард, но он был согласен с братом.

Разумеется, они должны сообщить Чарли, и поскольку Чарли не затруднил себя поездкой в Суссекс, даже получив известие о том, что отец умирает, ехать в Лондон, очевидно, придется им. И возможно, то, что ему предстоит узнать, побудит их старшего брата заняться чем-то более полезным, чем вечной погоней за наслаждениями. Возможно, именно по этой причине Дарем так отчаянно стремился попросить у Чарли прощения — он хорошо понимал, как сильно изменится жизнь его старшего сына, если он утратит имя, титул и состояние.

К несчастью, при всей уверенности их отца в том, что они лучше готовы к тому, что их ждет, и Джерарда и Эдварда ждала та же незавидная участь.

Поскольку если им не удастся доказать правомочность притязаний Чарли, они все — и Чарли, и Джерард, и он, Эдвард, — потеряют все.

Глава 2

Они нашли Чарли не в игорном доме и не в борделе, а в собственной спальне. Мирно спящим в постели. Разумеется, Судя по числу разбросанных по полу пустых бутылок из-под вина и предметов дамского туалета, одного его застали по чистой случайности. Как бы там ни было, факт, что Чарли не пришлось нигде искать, оказался им на руку.

— Вставай, Чарли. — Джерард прошелся по комнате, раздернул шторы, при этом стараясь производить как можно больше шума.

Эдвард пытался успокоить растревоженного дворецкого и потому несколько отстал. Убедив беднягу, что его не уволят за то, что позволил побеспокоить лорда Грешема, Эдвард послал дворецкого за горячим чаем и отправился на подмогу Джерарду.

Чарли, что-то недовольно пробурчав, повернулся на другой бок.

— Уходите, — простонал он, — я болен.

— Это мы видим. — Джерард взял с шезлонга дамский чулок. — Смертельно болен, я бы сказал.

Чарли скосил глаза на чулок, затем снова их закрыл.

— Агата. Только она носит фиолетовые чулки.

— И, полагаю, эта Агата заразила тебя оспой или чем-то другим, от чего ты так страдаешь.

— У меня голова болит, чертов придурок.

Джерард презрительно фыркнул. Эдвард уничижительно посмотрел на брата. Он уже успел обнаружить стул и придвинул его к кровати.

— В твоих же интересах побыстрей поправиться, Чарли. У нас проблемы куда серьезнее, чем банальное похмелье.

— О чем ты? О да, я получил твою записку насчет отца. — Чарли вновь с усилием приоткрыл опухшие веки. — Полагаю, я уже опоздал с выражением моего почтения родителю.

— Да, ты опоздал, — сухо заметил Эдвард. — На несколько суток.

— Так я и думал. Ну, старику на том свете сейчас покойнее, чем было бы, случись ему перед смертью пообщаться со мной.

— Я так не думаю, — возразил Эдвард. — Он отчаянно хотел с тобой встретиться перед тем, как отдал Богу душу.

На мгновение лицо Чарлза стало похоже на маску, и уже далеко не в первый раз Эдвард задался вопросом о том, что не поделили старший брат и отец.

Но Чарли лишь пожал плечами, и мышцы лица расслабились. Он подоткнул еще одну подушку под спину и немного приподнялся.

— Тогда, полагаю, мне следует ждать визита призрака покойного родителя. Боюсь, этот призрак станет преследовать меня до конца дней, и все из-за того, что я лишил отца удовольствия прочесть мне напоследок очередную нотацию.

— Тебе бы это не помешало, — сказал Джерард. — Нам пришлось солгать ему и сказать, что ты уже в пути.

— Никто не просил вас лгать ради меня. — Чарли бросил на брата пренебрежительный взгляд. — Еще один грех на мою душу — я разочаровал Дарема на смертном одре. Впрочем, у меня их столько, что одним грехом больше, одним — меньше. Все едино.

Джерард не верил своим ушам.

— У тебя не осталось ни капли любви к отцу?

— Как видишь, — скривив рот, ответил Чарли. — Но он мертв и предан земле, и моя любовь или мое прощение ему уже давно безразличны. Так зачем вам сейчас понадобилось поднимать меня, больного, с кровати?

— Мне ты больным не кажешься, — пробормотал Джерард.

— Прекрати! — резко сказал Эдвард.

Глаза у Чарли блестели, как бывает при лихорадке, и когда лакей принес чай, Чарли стал с жадностью его пить. Странно, подумал Эдвард. Впрочем, если в чайник был налит бренди, а не чай, это бы все объяснило. Эдвард встал и проверил, плотно ли лакей закрыл за собой дверь.

— Чарли, я бы с удовольствием оставил тебя в покое, однако сейчас у тебя нет времени болеть. Мы — все трое — стоим перед лицом очень серьезной проблемы, и время, как и то, насколько деликатно мы будем действовать и сумеем ли держать язык за зубами, решает все.

Чарли откинулся на подушки. Вид у него был усталый.

— В чем проблема? Я уверен, что не смогу ничем помочь в ее разрешении.