Волшебство на грани 2

Достигнув первого этажа и попав в прихожую, я не заметил там оленьих рогов, которыми отец хвастался, когда привел к себе домой, забрав меня из больницы. Вместо рогов там покоилась небольшая полка с головными уборами. А обувь под этой полочкой была аккуратно разложена, чтобы никто не спотыкался, когда, как в моём настоящем, об ботинки в прихожей чуть ли не запинались. Так же прихожую украшали разноцветные мамины пальто на вешалке, куртка на десятилетнего ребенка, и полированный гардероб с массивными дверцами. Значит, Рома - мой младший брат!

Я решил пройти в большую комнату, в которой, насколько помню, должен был быть камин, кожаный диван, журнальный столик с пятнами кофе, а еще полосатые синие обои с висящими на них фотографиями. Но комната изменилась. Вместо фотографий висела одна большая картина в человеческий рост, на которой изображались три оленя на фоне сияющего солнечными бликами озера. Обои были желтого, как перья только что вылупившегося цыпленка, цвета. И вообще, эта комната была очень светлая и яркая, что с непривычки могут глаза заслезиться. В камине мирно потрескивал огонек, а недалеко от него, посреди комнаты, на месте дивана, стоял огромный дубовый стол, возле которого и расположились все домашние на строгих деревянных стульях. Стол чуть ли не ломился от обилия всяких вкусностей, возглавлял список которых жареный поросёнок с вставленным в рот яблоком.

- А вот и именинник! - воскликнул мой отец, ярко-зеленый пиджак и синий галстук-бабочка смотрелись на нём очень странно. - Прошла голова? Не болит больше?

- Да, прошла, - кивнул я, проходя и занимая один из двух свободных стульев.

Хотя, она до сих пор болела.

- Вот и хорошо! - воскликнул мальчик, который приходился мне братом. У него были угольно-черные волосы до плеч и глаза, как у отца.

Я опустился на один из двух свободных стульев, между братиком и мамой, чувствуя при этом неловкость, словно это были не родные люди, а какие-то чужие, а я всего лишь проходимец.

- Именно в этот день, двадцать второго апреля, ты появился на свет! - воскликнул отец, подняв бокал с белым вином, на очень длинной ножке.

- Вообще-то я двадцать первого... - я удивился, как они могли забыть этот факт, у меня даже в свидетельстве о рождении так написано.

- С тобой всё хорошо? - обратилась ко мне мама, не понимая, что у меня с памятью. - Я прекрасно помню этот день!

- Вы ошибаетесь, - упирался я.

- Нет, даже в документах это занесено. Ты же всегда отмечал свой День Рождения в правильный день, что сейчас стало не так? - ей пришлось повысить тон, мало того, что несколько минут назад у нас произошло недопонимание, оно сейчас только усугублялось.

Отец так и держал бокал поднятым, с недоумением глядя на нас обоих. Мой брат ковырялся вилкой в креветочном салате и не обращал на перепалку внимания.

- Надоело, пусть этот бред прекратится! - буркнул я, резко поднимаясь со стула, всё еще думая, что всё это мне только снится.

- Ты что, специально решил меня довести! - мама чуть не плакала, но сдерживала себя.

- Пожалуйста, тише, - отцу надоело слушать этот скандал. - Все-таки, сегодня у нас праздник, так что, я бы не советовал вам ссориться.

Даже в этом дурацком сне Прохор Мылченко строил из себя миротворца.

Я, насупившись, присел обратно на стул, ожидая тот момент, когда это нелепое сновидение прекратится. Говорят, в таких ситуациях нужно ущипнуть себя как можно больнее, ведь во сне не чувствуешь боли. Враки! Еще как чувствуешь! Так что, это не может служить доказательством.

- Эти девятнадцать лет пролетели для нас с Фолией незаметно. Вот ты уже вырос, учишься в ЧАЛИКУНе на целителя... - Отец, казалось, даже не был расстроен нашей с мамой ссорой.

Как это на целителя? Я же на Физ-Маг поступил и постигаю искусство боевой магии. Ладно, главное, не сказать это вслух, а то они и так на нервах все. Это ведь сон, а в нём все может быть не так, как в настоящем. Впредь не нужно им возражать.

- А кто еще должен прийти? - поинтересовался я, глядя на свободный стул, пытаясь отвлечь родителей от произошедшего недопонимания. Может, у меня есть еще какой-нибудь родственник?

- А разве твоя воображаемая подруга еще не здесь? - удивился отец, отпивая глоток из бокала.

Я даже подавился апельсиновым соком, когда это услышал. Они ведь не считают Карсилину настоящей.

- Прохор, я же просила, без этих твоих выкрутасов! - рассердилась Фолия. - Ему полезней общаться с живыми людьми, а не с выдуманными.

Сейчас мне хотелось встать и уйти. Да, когда же я, наконец, проснусь! Но, голос Карсилины, который раздался у меня в голове, помешал это сделать. "Семён, мы не во сне" - сообщила она.

- Что? Карси? - я даже подскочил на месте от неожиданности и стал озираться вокруг, надеясь увидеть её, но тщетны были эти попытки.

- Теперь, она здесь. - Улыбнулся Прохор Мылченко, улыбаясь моей матери, которая накладывала братику очередную порцию салата.