Волшебство на грани (СИ)

- Ну, хорошо, хорошо.… Глобус откашлялся и произнес, чувствуя себя полным идиотом: «Ты такая… красивая… гируфка». Ничего не произошло, только шевельнула рукавом смирительная рубаха, лежащая у него под ногами. КоФФш огорченно уставился на меня, словно я был продавцом поддельных вещей, ожидая объяснений.

- Ты недостаточно старался. – Объяснил я. – Надо это с чувством произнести, а не так монотонно, как ты…. И, желательно, слова не искажать.

- Ты что, издеваешься?! – возмутился Глобус. – Не буду я этого делать!

- А что тебе остается? Может мне уйти?..

- Нет! Не оставляй меня с этой куштовиной наедине!

- Тогда сделай то, что я прошу.

Ковшову пришлось подчиниться. Он выговорил с притворным удовольствием: «Ты такая прелестная, статуэтка!». Правда, последнюю букву в слове «статуэтка» он произнес с некоторым визгом. Я ухмыльнулся, глядя на него, это было забавное зрелище.

Древнежипский божок снова напустил на всех Густой фиолетовый туман, и снова Глеб с Димкой потеряли сознание.

Когда Глобус очнулся, туман уже развеялся. Он встал на ноги и посмотрел на свое отражение в зеркале. КоФФш видел в зеркале себя родимого и радовался:

- О, да! Я опять в себе! Моя душа в моем теле! – это были первые строчки его будущей песни, хита мирового шоу-бизнеса.

Я в это время поднял с пола статуэтку.

- Асибопс за все! – благодарил Глеб, прокручивая в голове замысел новой песни.

- Да ладно. Ничего особенного… – ответил я, прерывая бурю благодарностей. – Димка, ты где?

- Здесь, кажется. – Отозвался голос Морквинова. – По крайней мере, надеюсь на это.

- А кто такой, этот газадочный Димка? – поинтересовался КоФФш.

- Он мой ручной невидимый Барабашка. – Пошутил я. – Когда-то был духом статуэтки.

- А как он выглядит? – заинтересовался Глобус.

- Не знаю, его же не видно. Хотя, что-то подсказывает, у него есть длинные клыки…

- Я сам себя не вижу, и не представляю, на что похож. – Добавил Морквинов.

- Как это грустно, не видеть самого себя… – пробормотал Ковшов.

- Почему сразу «грустно»? Может, мне это нравится? – перебил Димка.

- Всё, Дима, пойдем! Мы сделали всё, что могли. – Решил я, прерывая бессмысленную дискуссию насчет бестелесного Барабашки.

Мы подошли к двери, но КоФФш крикнул:

- А как же я?!

- Ты остаешься тут, – распорядился я и приоткрыл дверь, пропуская Димку.

- Это еще ачемуп?

- Выпустят они тебя, не беспокойся. А с нами нельзя.… Всё, пока! Если что, ты меня не видел, договорились?

Глеб Ковшов кивнул, зная, что он у меня в долгу.

Я вышел и запер дверь.

- Все! Вылечил! – воскликнул, проходя мимо регистратуры.

Дамочка, сидящая там за столиком, восхищенно на меня посмотрела. «Попросить, что ль, автограф у этого Регистра?» – мелькнула мысль в ее голове. Она проводила меня взглядом до самого порога, и когда решилась окликнуть, я, к счастью, уже вышел на улицу…

***

- Ты это видел! – воскликнул Димка. Мы ехали в автобусе. Народу было мало, но все сидения заняты, так что, пришлось стоять.

- Ты о чем? – я не понял, к чему он клонит.

- Ну, эта, регистраторша.… По-моему, ты ей понравился.

- Просто верит во всякую ерунду про бутафорских экстрасенсов.

- Судя по тому, как она на тебя таращилась…

- Это глупая тема для разговора…

Тут автобус дернулся, резко тормозя перед светофором, и Димка от неожиданности чуть не уронил бронзового божка мне на ногу.

- Эй! Ты чего, решил меня покалечить?!

Стараясь удержать статуэтку, Димка пихнул меня локтем. А я вам говорил, что он страдает редкой формой неуклюжести?

- Извини.

- Ладно, проехали. Мы скоро выходим.

***

Плитс Шпаклевич, начинающий театральный режиссер, а так же муж Марии Радужниковой, с самого утра был в хорошем настроении. Сегодня его любимой бирюзовой пуделихе Трапеции исполнялось пять лет. Эту собаку он любил даже больше, чем жену, только Мария, к счастью, не догадывалась об этой маленькой несправедливости.

По случаю праздника Плитс решил испечь вишневый пирог. Только, до этого Шпаклевич ничего, кроме макарон, сам не готовил.

Получилась откровенная гадость, а не пирог! Во-первых, Плитс вместо сахара добавил очень много соли, придал пирогу нелепую форму, похожую на чье-то сплющенное лицо, полил сверху вишневым джемом. Пирог, вдобавок еще и подгорел, к тому же, вместо корицы Плитс посыпал свое творение перцем.

Когда стол был накрыт и все сели за стол, в том числе и две собаки: пуделиха Трапеция и овчарка Ленди (она была не совсем обычной собакой), и разрезали пирог, в дверь раздался звонок.

- Мы кого-то ждем? – удивилась тетя Маша.

Карсилина направилась открывать дверь.

- Привет! – на пороге стояли мы с Димкой, причем, Морквинов держал в руках бронзовую статуэтку, которая и без приложения в виде Димки была странной.

- А у нас праздник, – сообщила Карси. – Вы как раз вовремя!

- Отмечаете успех очередной постановки Плитса? – поинтересовался я, проходя в прихожую и снимая ботинки.

- Нет. День Рождения Трапеции, – ответила Кари.