Волшебство обмана

— Так все упирается в Олега? — непонятно спросил Ратко. — Только представьте на секунду, что задача на самом деле в том, чтобы заставить ее говорить и при этом не попасться Олегу.

— Мудришь, — коротко бросил Лель.

И я выдохнула, потому что с меня хватило и одной порции салата, развязывающего язык.

— Ладно, — Весень вдруг встал, — займусь более тщательной проверкой после.

— После чего?

— После пациентов, — пояснил Ратко. — Ну, малютка, хочешь с нами прогуляться?

Конечно же я хотела! Может быть, эта троица забудется да и сболтнет при мне чего-нибудь лишнего.

Северяне были не сильны в географических названиях. Калиновая улица, на которой стоял дом волшебников, находилась за Калиновым мостом, перекинутым через реку Калиновую. Вот по нему-то мы и шли в направлении центра города. И добрую половину перехода Весень бросал на меня сердитые взгляды, потому что я в своих нелепых валенках изрядно тормозила троих парней.

— Если ты еще раз на меня так взглянешь, я попрошусь на ручки, — прокомментировала я после очередного взгляда. То, что из уст старушки воспринималось бы как легкое подтрунивание, в устах девочки прозвучало довольно злобно.

— Ратко понесет — это он тебя позвал. — Весень отвернулся.

— А и понесу! — откликнулся более легкий на характер богатырь. — Что мне такая былинка? На одном плече поместится — не заметишь.

Худосочный целитель насупился еще больше. Сразу стало ясно, кто тут душа компании, а кто хмурый озабоченный подросток, разобиженный на весь мир.

— Ратко, а Ратко, подсоби бабонькам! — словно в подтверждение моих мыслей крикнула нам с берега румяная молодка с закатанными по локоть рукавами (и как только не мерзнет?). Голос был игривый, глаза — черные, блестящие. — Хотели белье полоскать, а прорубь промерзла. Пока Игнатка с топором прибежит…

— А что мне за это будет? — Ратко упер кулачищи в бока.

— А мы тебе портки постираем! Хоть сейчас сымай!

Над берегом понесся дружный бабий хохот, но богатырь даже глазом не моргнул.

— Ты ко мне в комнату приходи за ними, тогда сниму. — Волшебник уже шел с моста к реке.

Я сделала несколько шагов вслед за ним — интересно было, о какой помощи идет речь.

Ратко спустился к самой воде, покрытой толстой коркой льда, присел, потрогал шершавую поверхность, а потом втянул в себя воздух и резко выдохнул. Сначала вокруг его ладони, а потом все дальше и дальше лед начал чернеть, трескаться, выпуская на свободу скованную реку. Скоро у той части берега, где стоял богатырь, образовалась огромная темная полынья, а над нею повалил белый пар.

— Ну хватит, хватит, расстарался! — закричала женщина. — Ты нам сейчас здесь уху сваришь, мужикам незачем будет на рыбалку ходить!

— Смотрите пальцы не поморозьте, хозяюшки, — добродушно улыбнулся Ратко.

— Ой, спасибо! Спасибо, касатик! — хором заголосили восторженные бабы и поспешили к реке со своим бельем.

Я лишь передернула плечами под тяжелой шубой: все этим северянам нипочем.

— Ратко, а Ратко! — не успокаивалась резвая молодуха. — Пойдешь вечером на игрища?

— А в честь чего это? Середина недели же.

— Так Солнцеворот сегодня, неужто забыл?

— Забыл. — Волшебник недоуменно почесал затылок, затем смачно хрустнул суставами пальцев. — Приду, как не прийти! Разомнусь!

— Ты смотри, я ждать буду! — крикнула игривая стиральщица и унеслась к реке, вздымая белые хлопья снега.

Я покосилась на Леля: что-то я рано записала нашего принца в главные сердцееды среди волшебников. Похоже, местное население было совсем другого мнения по этому поводу. Точеный красавец заметил мой пристальный взгляд и картинно закатил глаза, будто все это ему порядком наскучило.

— И кто у тебя сегодня первый на очереди? — полюбопытствовал Лель, когда река скрылась из виду.

— Прокофий Белояров, чтоб его волки утащили, — с неожиданной злостью ответил Весень. — Еще с утра прислал к нам в дом мальчишку.

— То-то ты так долго собирался, — одобрительно хмыкнул Ратко.

— Не понимаю, как можно так ненавидеть людей и при этом их лечить? — не выдержала я.

— Я их не ненавижу, я не испытываю к ним приязни. Ну а лечить… Тело же не виновато, что ему достался такой хозяин.

Я недоуменно моргнула.

— Настоящий лекарь сказал бы, что человек не виноват, что ему досталось такое тело.

При этих словах Лель неожиданно вздрогнул и странно посмотрел на меня голубыми, как зимнее небо, глазами.

— Сначала встреться с моим первым пациентом, а потом пеняй мне на мои слова, — парировал Весень.

Я приготовилась строить речь в защиту всего рода человеческого, но потом увидела белокаменные палаты, к которым мы направлялись, и сразу приуныла. Жизненный опыт подсказывал, что сейчас лекарь продемонстрирует мне такой образчик человеческого существа, вставать на защиту которого не захочется.

И опыт, как всегда, оказался прав.