Вольт (СИ)

- Это и есть замок. С точки зрения архитектуры, разумеется. Ему больше тысячи лет, кажется.

Теперь Хань стоял за его спиной. Чонин не слышал шагов из-за толстого ковра на полу, однако Хань говорил на ходу, поэтому отследить его перемещения было просто.

- Зачем ты притащил меня сюда?

Вместо ответа Хань провёл губами по его шее, положил ладони на плечи и слегка прижался к его спине.

Чонин едва заметно повернул голову вправо и повторил:

- Зачем?

- Тебе здесь не нравится? - пробормотал Хань и принялся губами и кончиком языка ласкать его ухо.

Он ещё немного повернул голову вправо, позволив Ханю продолжить приятное занятие, но промолчал.

Хань провёл языком по кромке ушной раковины и прошептал:

- У тебя красивые уши…

Только после этого Чонин развернулся и смерил его внимательным взглядом.

- Что-то не так?

- Нет. Просто впервые получил подобный комплимент и понятия не имею, как на него нужно реагировать.

Хань неожиданно фыркнул и с явным трудом подавил улыбку.

- Как и всегда. Непредсказуем. - Он стал серьёзным, вздохнул. - Нам дали ещё месяц. Думаю, тебе стоит это знать. И в течение этого месяца ты поживёшь здесь.

- Любопытный расклад. Тебе это разрешили?

- Я не обязан ни у кого просить разрешения.

- Значит, во “Дворце” именно ты главный?

- Нет. “Дворец” - мой проект.

- Не понимаю. Если это твой проект, то ты и есть главный, нет?

- Я создатель проекта. Руководящий пост занимает другой человек, - склонив голову к плечу и с интересом разглядывая Чонина, пояснил Хань.

- Почему? Разве не логичнее было бы руководить тому, кто всё придумал?

- Возможно, но я не люблю обременять себя ответственностью за других.

Чонин задумчиво закусил губу. Это походило на правду, если учитывать всё, что он успел узнать о Хане. Тот предпочитал отвечать лишь за себя и не взваливать на свои плечи чужие заботы. И, пожалуй, Ханю нравилось, когда заботились о нём самом. Это не мешало ему командовать другими, но в определённых пределах. Примерив ситуацию на себя, Чонин пришёл к выводу, что он сам поступил бы иначе на месте Ханя. Он не доверил бы пост руководителя кому-то другому, просто не смог бы. Всё, что он придумывал и делал, он предпочитал доводить до конца сам, собственными руками. Потому что только он знал, как всё должно быть в идеале. И только он мог воплотить собственные замыслы в реальность надлежащим образом, и никто иной не справился бы лучше.

Хань прикоснулся пальцами к его скулам, всмотрелся в глаза. Машинально Чонин попробовал заглянуть в чужой разум и отыскал там жгучее желание задать всего один вопрос: “Зачем ты это сделал?” Однако Хань подавил это желание и заменил так и не прозвучавший вопрос поцелуем. Поскольку Чонин не собирался отвечать и объяснять причину своего “побега”, возражать против поцелуя он не стал. И не стал возражать, когда Хань потянул его к кровати. Он ловил мягкие губы собственными и вдыхал едва уловимый клубничный аромат, исходивший от волос и кожи Ханя. Этот аромат напоминал о голоде - о всех видах голода. Чонин отстранённо отметил, что уже стал привыкать - к Ханю. Ему казалось теперь, что так было всегда. Даже те немного сумасшедшие образы, что он успевал различить в чужом разуме, больше не вызывали отвращения или неприятия, скорее уж, нездоровое любопытство.

Плохо. Очень плохо. Но вернуться к началу не удавалось. Человек - это такая тварь, которая умеет приспосабливаться к чему угодно и даже получать от этого удовольствие. Чонин мог либо смириться с этим, либо поиздеваться над самим собой. Поскольку он никогда не отличался тягой к намеренным и глупым самоистязаниям, предпочёл смириться. Да и Хань не пытался изменить кардинально ту картину мира, к которой Чонин привык. Скорее уж, именно Хань менял картину собственную и следовал за Чонином. Однажды он сказал, что для того, чтобы следовать, надо обладать такой же силой, как и для того, чтобы вести. И Чонин не собирался спорить с этим утверждением, потому что оно было истинным.

У кровати Хань помедлил и вновь пытливо всмотрелся в лицо Чонина - смотрел долго и проникновенно, старался всеми возможными способами поймать мысли или угадать намерения.

- Не стоит вглядываться в бездну, - предупредил Чонин, обхватив Ханя руками за пояс и притянув к себе.

- Почему?

- Потому что бездна может вглядываться в тебя. Тебе приходило в голову, насколько опасен чужой разум? И как легко навеки стать узником в чужом мире, что живёт по иным законам? Не боишься, да? А напрасно. Если бы я мог открыть свой разум тебе, тебя затянуло бы туда. Навсегда.

- Не говори так, словно ты сам это умеешь, - нахмурившись, попросил Хань.