Вольта

Так и вышло. Петров построил крупнейший столб в Европе, он разложил током многие вещества, пропускал ток через рыб, лягушек и кроликов, плавил металлы, открыл электрическую дугу. Какие-то слухи бродили, но одних слухов недостаточно, да и, правду сказать, своих забот Вольте хватало.

«Одумайся, друг!»

Во все времена люди ждут чудес. В 1804 году пришлось заняться «рабдомантикой» («домашним безумством»), когда палочка сама собой крутилась в руке. Нет, уверял трезво мыслящий профессор, не обманывайте себя и других, палочка эластична, тепло руки заставляет ее вибрировать, в ней могут быть включения металлов, сказывается разбаланс по весу. Профессор знал, что говорил, его руки помнили несчетное число опытов с металлами, газами, жидкостями и деревом.

К тому же проницательность его была поразительна. В школах будут учить законы и ряд Вольты, но идеи о контактном электричестве никто не считал сногсшибательными. Только в конце XX века им займутся всерьез, появятся нобелевские лауреаты по изучению электрических сил, порожденных касанием металлов. Вольта говорил про это настойчиво, но глубокая порядочность мешала рекламе, так что скромность кое-кто принимал за фарисейство, усвоенное от иезуитов.

Нет, такой напраслины Вольта не заслуживал. Он сам предложил назвать «гальванизмом» раздел физики, более отвечающий слову «вольтаизм». Про высокую научную компетентность Вольты, его человеческую порядочность говорили Кастберг, Ваше, Делюк, Мартене, Гильберт, Риттер, Ван-Монс, не говоря уж о друзьях. Женевец Сенебье, тот даже скучал без приветливого комовца: «Что долго молчишь? Лучше переведи нам три мемории Спалланцани, они так логичны и оригинальны, и еще надо б про твой столб. Свет твоего гения словно погас для нас. Вассали с компанией сделал кое-что, но ты единственный, кто мог бы пролить свет знаний» (август 1803 г.).

Хотя Вольта дулся на Павию, однако там его ценили и обходиться без него по могли. В 1802–1803 годах Вольту замещал Стратико, «но нет, — напоминал Вольте министр внутренних дел, — в новом учебном году надо бы возобновить курс экспериментальной физики; хоть ты и согрешил с Висмарой насчет перерыва в службе, но яви свое чело народу, студенты требуют».

А избрание Вольты в Институт Франции? В объективности тайно голосующих ученых сомневаться не приходилось. В марте 1802 года его поставили на очередь с Уаттом, Гершелем, Далласом и Масканьи, в сентябре уточнили список (Уатт, Кавендиш, Вольта, Даллас, Масканьи, Юнг), через неделю Кавендиш набрал 159 голосов, а Вольта — 135. Еще в ноябре он был шестым, но тут вместе с Дандоло они опубликовали отличную работу о столбе на проводниках второго рода, и его акции резко пошли вверх. В августе 1803 года список выглядел так: Вольта, Масканьи, Клайрот, Вальтер, Уатт, Земмеринг, Жакье и Скарпа, а на выборах 5 сентября Вольта получил абсолютное большинство.

18 фрюктидора XI года председатель Шапталь, секретари Кювье и Деламбр с одобрения первого консула зафиксировали избрание Вольты иностранным членом Института. Почти автоматически последовали менее важные почести: через месяц членство в Гальваническом обществе Парижа, затем в Институте Италии с пенсией, потом еще медаль Института Франции (8 февраля 1804 г.).

Среди приятных хлопот Вольта не забывал о старых друзьях. «Ездил в Германию, Францию, Англию, Шотландию, — писал ему Франк. — Ваша рекомендация к Бэнксу отлично сработала, а медики высоко оценивают ваш столб. Я помогал Дэви, он синтезировал двуокись азота, и Альдини, он пишет книгу и служит в больнице, лучше заработаю 30 фунтов, шутит он, чем всю жизнь ждать медаль». Тогда, кстати, в Париже и вышли в свет книги Альдини и Сю по гальванизму.

В те годы на электротерапию с помощью столба надеялись многие. «Помогите излечить тугоухость, — взывал к Вольте капитан Бусье из Вероны, — заработал злую лихорадку в Венгрии, испробовал все средства, последняя надежда на вас. Мне 55, но я крепок, все органы в порядке».

Жизнь летела в заботах о столбе, о семье, студентах, Институте, а тут еще озадачил Джовьо. «Мой соотечественник, — начал он однажды, — как быстро летят годы, и никакие силлогизмы не в силах уничтожить диалектику. Мы живем в удивительной стране, здесь воздух будто набальзамирован, все пропиталось цветами и травами. Ведь мы несем заряд античности, вспомни, получив брошюры о родине. Когда разум бессилен, доверься импровизации, а ты что-то впал в политику. Кариссимо Вольта, лучше рискни, как советовал Данте, описать глубины первооснов. Впрочем, что говорить, ведь друг становится врагом особенно опасным, поскольку душа твоя обнажена на его ладони». Спасибо, дружище, холодновато отвечал Вольта, твои опусы передам в библиотеку.