Вольта

И у Вольты вдруг стряслась маленькая, но сильно встревожившая неприятность — кража в миланском доме. «Приехал, все распахнуто, — сообщал Вольта жене, — даже двери сняты с петель с помощью деревянной лесенки, тут же брошенной. В комнате и кабинете хоть шаром покати, из спальни исчез гардероб, три пары простыней, скатерти, посуда. Да что там простыни, кровати и то нет. Ни тряпочки, ни бумажки, канделябров и свечей след простыл. Ни-че-го». Тремя днями раньше уволились трое поварят, подозревали их.

А ученых коллег сводил с ума «сидеризм»: Гильберт год потратил на изучение самоуказывающих палочек и самоугадывающих зло маятников из сернистого железа.

Обычное дело — если плохи дела, так всегда черту кланяются. Осторожный Баронио звал в Болонью — как раз объявлен конкурс на кафедру физики. Нет, сдерживал беспокойство Вольта, приклеят ярлык Гальваниева преемника, из Комо я никуда, вот тебе моя рекомендация, претендуй сам.

В Испании 2 марта отрекся Карл IV Бурбон, Мюрат ввел в страну разноплеменный корпус под французским знаменем. Но это далеко, а тут, под боком, родной брат, архидьякон жаловался на военное положение, на беспорядки в Комо, на обременительность постоя. «Скоро буду, — успокаивал Вольта брата 3 июня, — немного задержался. Был на утренней мессе, говорил с префектом Монте-Наполеоне, есть привлекательные дела, но придется платить. Наконец-то кончаю свои лекции с опытами, Театр Физики переполнен. И для дома столько работы: элогии, посмертные речи, надписи с умеренным или большим сердечием на статуи или другие посмертные аксессуары для профессоров, умерших за последние 10 лет. К этим функциям привлечены все авторитеты Павии и Милана: Москати, Парадизи, Меджант. Еще неясно, но знатные уже мчатся в каретах, чтоб попасть раньше других к королю Джузеппе Неаполитанскому, то есть Лучиано Бонапарте, теперь второму лицу («…как бы не промахнуться, станет королем Испании»), И точно, в июне короновали.

И снова выборы, публикации, семья и лекции на фоне политики. Хлопот много, но у коллеги Перегалли, например, еще больше: сгорел с домом, вдову взял в жены астроном. Шталмейстер короля Италии приглашал на обед в Болонью, «3 сентября 1808 года в четыре часа пополудни». Поехал, оттуда списался с братом. Эти письма были последними, через четыре месяца Луиджи не будет.

Взлет в сенаторы!

Еще в январе Компаржни из Парижа срочно сообщал Вольте о «важнейшем химическом открытии, совершенном Дэви с Вашим столбом, маэстро», потом примчался Конфильяччи с той же сенсацией. «Безусловно, — поторопился 26 января отослать ответ в Париж Вольта, — открытие Дэви велико, оно заслуживает премии Наполеона в 60 тысяч франков. Мы тут с Конфильяччи и Брунъятелли повторили опыты, они вызывают бесспорный энтузиазм».

Еще в предыдущем году с помощью электролиза Дэви получил калий и натрий, добавив вскоре к перечню новоявленных элементов барий, кальций, сурьму, фтор и магний. Достижение немалое, но, по существу, продолжалась старая игра: совать провода от столба куда попало и смотреть, что при этом получится. Да и премия была под вопросом: мыслимо ли награждение Наполеоном химика по ту сторону Па-де-Кале?

А Вольта в сентябре поехал в Болонью, где его выбрали в коллегию докторов, где ждал Аральди для согласования текстов в трудах Института и где в субботу 3-го числа следовало явиться на королевский обед. «Вот уж три дня я в Болонье и пишу тебе третье письмо, можно ли быть прилежнее? — читал архидьякон строчки брата. — Я стал хитрым, подгадываю на почту с письмом домой к девяти, потом быстро в профессорское кафе (Институт), до вечера проболтаем, кое-что черкну домой».

Вернулся — брат тяжело болен. Но опять пришлось писать к монсеньору Молину о недавно пожалованной от римской курии пенсии. Молин из Ровиго небрежно отвечал, что, мол, с деньгами нелегко, фонд тормозит перечисления, за ноябрь в срок уложиться едва ли удастся. Потом почта принесла красивый лист с латинскими строками: эрлангенское физико-медицинское общество ввело в свои члены. Октябрь MDCCVIII. Долго выжидали!

Показал торжественный лист старинным друзьям из «Компании», экс-иезуиты держались вместе: Перпенти, Кару, Гамба, Сала, Маркези, Бранкардо, Конфильяччи. Они как раз собирались у Гаттони ради опытов с токами, а Вольта не пошел, он не мог себя компрометировать вызывающим поведением. У них было что-то интересное, по крайней мере Аморетти так писал синьоре Поре: «…мы опробовали намагниченное острие, маятник, цилиндр, заостренные палочки, но все неудачно, они не чувствовали вольтова столба рядом, разве только намагниченное острие. По совету друга Вольты каноник Гаттони хотел бы удвоить силу и взять цилиндрики с нанесенными рисками». Что ж, друзья шли по верному пути, намеченному еще Романьози, но выявить магнитного действия тока не смогли по уважительным причинам.