Volume IX: The Age of Voltaire

На фоне этих преследований, в рамках традиций и своего характера, Филипп провел несколько умеренных реформ. За время его короткого правления было построено больше дорог, чем за полвека правления Людовика XIV. Он сэкономил миллионы франков, отказавшись от Марли и Версаля и сохранив скромный по численности двор. Многие из нововведений Лоу сохранились в виде более экономного и милосердного сбора налогов, а также увольнения сборщиков налогов, обвиненных в коррупции или расточительстве. Филипп задумал ввести поэтапный подоходный налог: он опробовал его в Нормандии, в Париже и в Ла-Рошели; он прекратил свое существование после его преждевременной смерти . Он сделал все возможное, чтобы удержать Францию от войны; он демобилизовал тысячи солдат и поселил их на невозделанных землях; он разместил оставшихся солдат в казармах, вместо того чтобы отдать их в распоряжение народа. Благодаря своей щедрой дальновидности он открыл Парижский университет и Королевскую библиотеку для всех квалифицированных студентов бесплатно; государство оплачивало их обучение.41 Он поддерживал государственными средствами Королевскую академию наук, Королевскую академию надписей и изящной словесности, Королевскую академию архитектуры; финансировал публикацию научных трудов; учредил в Лувре Академию меканических искусств для поощрения изобретательства и промышленного искусства.42 Он выплачивал пенсии художникам, ученым и ученым, предоставлял им комнаты в королевских дворцах и любил беседовать с этими людьми об их разнообразных занятиях. Его меры и реформы не были полностью осуществлены отчасти из-за инкубатора долгов и краха финансовой революции Лоу, а отчасти из-за физических и моральных недостатков самого регента.

Одна из печальных трагедий в истории Франции состоит в том, что этот человек, обладавший столькими добродетелями ума и сердца, был запятнан и ослаблен развратом своего класса и времени. Сын сексуального извращенца, воспитанник церковного рэкетира, он вырос почти лишенным сдержанности в сексуальных утехах. "У него были бы добродетели, - говорил Дюкло, - если бы их можно было иметь без принципов".43 Вынужденный жениться на незаконнорожденной дочери Людовика XIV и не найдя в жене ни любви, ни утешения, он стал часто пьянствовать и завел такое количество любовниц, какого не было ни у одного правителя за пределами исламских сералей. Своих друзей-мужчин он выбирал среди ройстеров, которых он называл roués, тративших состояния на венеры и обставлявших свои дома дорогими предметами искусства и сексуальными стимуляторами.44 В Пале-Рояле или на своей вилле в Сен-Клу Филипп присоединялся к своим друзьям - в основном молодым дворянам, а также некоторым культурным англичанам, таким как лорды Стэр и Стэнхоуп, - в маленьких суперах, где культурные женщины, такие как мадам дю Деффан, смешивались с актрисами, дивами и любовницами, обеспечивая женское возбуждение мужского остроумия. Говорит Сен-Симон, возможно, с некоторым ханжеским оттенком:

На этих вечеринках с безудержной свободой обсуждались характеры всех, министров и фаворитов. Галантность прошлого и настоящего двора и города, все старые истории, споры, шутки, нелепости были подняты на поверхность; никого не щадили; герцог Орлеанский имел возможность высказаться, как и все остальные. Но очень редко эти разговоры производили на него хоть малейшее впечатление. Компания пила, сколько могла, разгорячалась, говорила самые грязные вещи, не стесняясь, произносила непристойности с подражанием; а когда наделали много шума и сильно напились, легли спать, чтобы на следующий день возобновить ту же игру.45

Беспокойный, мятущийся дух Филиппа выражался в недолговечности его наложниц. Они редко царствовали дольше месяца, а вытесненные из их жизни ждали своего часа, пока не наступала их очередь. Его камердинеры и даже друзья приводили ему все новых и новых кандидаток. Женщины высокого ранга, такие как графиня де Парабьер, авантюристки, как мадам де Тенсин, певицы и танцовщицы из оперы, образцы совершенной красоты, как мадам де Сабран (чья "благородная осанка" и "прекраснейшая в мире фигура" взволновали даже добродетельного Сен-Симона), отдавались регенту за чары королевской власти или за пенсии, субсидии, драгоценности; а он щедро одаривал их из своих доходов или из оскудевающей казны. При всей своей беспечности он никогда не позволял этим женщинам выпытывать у него государственные секреты или обсуждать государственные дела; когда мадам де Сабран попыталась это сделать, он заставил ее посмотреть на себя в зеркало и спросил ее: "Можно ли говорить о делах с таким милым личиком? Мне бы это совсем не понравилось".46 Вскоре после этого ее раскачивание закончилось.