Волынская мадонна

Оглушительный рев огласил урочище. Боевики прыгали в ямы, ногами вышибали двери в землянки, швыряли туда гранаты, ждали, пока разлетятся осколки, врывались внутрь, паля из автоматов. Накаты на многих землянках не выдерживали и осыпались, хоронили под собой всех, кто там был.

В урочище воцарился адский грохот. Бандеровцы расстреливали всех, кто вставал на их пути. Они поджигали заранее припасенные факелы, швыряли их под навесы, где стояли деревянные столы, в приямок с полевой кухней, в баню.

В первых землянках сопротивляться было некому. Их обитатели погибли, не успев взяться за оружие.

Орда валила дальше, растекалась на фланги, к отхожим местам, складам, к мусорным ямам. Основная толпа прорвалась на небольшой плац, пятачок, застеленный досками, где проводились построения личного состава, зачитывались приказы.

Несколько полуодетых партизан выскочили из штабной землянки, истошно орали, поднимали выживший народ.

– Цвигун, к лодкам! – надрывался хриплый голос.

Двое упали, истекая кровью, третий бросился в темень. Из прочих землянок тоже валил народ, полусонный, растерянный. Люди сталкивались, падали, беспорядочно стреляли. Их косили плотным пулеметно-автоматным огнем. Те, кому пока посчастливилось уцелеть, бросались в темноту, отступали к юго-западной оконечности лагеря.

Тряслись ветки, длинноногий парень в исподнем карабкался на дерево, где партизаны оборудовали «гнездо глухаря». Пулеметчик был убит, запутался в ветках. Парень отпихнул его, передернул затвор, направил ствол вниз, приложился к спусковому крючку и ударил веером, в самую гущу вражеского войска. Он дико кричал, удерживая гашетку, водил стволом, спешил уничтожить как можно больше врагов. Пули ложились в цель, мертвые валились густо, и атака чуть было не захлебнулась.

Бандеровцы не сразу опомнились и ответили ураганным огнем. Лихого пулеметчика порвали пули. Он тоже запутался в ветках, повис, болтая руками.

Кучка выживших партизан смогла в критический момент сгруппироваться. Они поняли, что им осталось лишь как можно дороже продать свои жизни. Полуодетые, едва вооруженные, кто с автоматом, кто с лопатой, смертники кинулись врукопашную. Дрались беспощадно, орали, посылали как можно дальше ненавистных фашистских прихлебателей, положили нескольких бравых хлопцев. Бандеровцы отскочили назад и открыли беглый огонь, косивший наседающих партизан.

Нескольким защитникам лагеря удалось отступить к обрыву. Они лежали в высокой траве, отбивались последними патронами. Двое поднялись, кинулись к лестнице, врезанной в обрыв. Одного срубило очередью, другой успел нырнуть вниз.

– Парни, сюда, на плот! – выкрикнул он, покатился, ударился головой о камень, закричал от боли.

Под обрывом гудела речушка, стремительно несла свои воды. Узкая полоска берега, зачехленные плоты. Именно на этот случай их тут и держали.

Длинноногий молодой партизан кряхтел, стаскивая плот в воду. Но для кого? Все полегли на краю обрыва. Да и он продержался недолго. Сил осталось с гулькин нос. Разрывая жилы, парень передвинул громоздкую конструкцию, связанную из бревен, оступился, повалился на плот. Нет, не мог он уйти один. Где все?

Парень задрал голову, увидел бандитов, приплясывающих на обрыве, и завыл от безысходности. Они потешались, тыкали в него пальцами.

– Эй, товарищ, помочь?

Партизан снова навалился на плот, потащил его к воде, опять не удержался, ударился животом. Бурная вода подхватила бревна, понесла их в разрыв между скалами. Парень не смог удержать их. Он со стоном подался вперед, чтобы добраться до воды.

Тут сверху прилетела граната, попрыгала и застыла у ног. Боевики с хохотом отпрянули от обрыва за секунду до взрыва.

Никому не удалось уйти. В стороне еще гремели выстрелы. Бравые бойцы за независимость выковыривали из щелей партизан, прячущихся там. Пленных они не брали, расстреливали и взрывали всех.

Горстку защитников лагеря бандиты пинками и прикладами пригнали на центральный пятак, построили в шеренгу.

– Равняйсь, смирно! Вольно! – изгалялся Кишко. – Есть вопросы? Нет вопросов! Огонь!

Когда Назар Иванович Горбацевич спустился со скал, с последними партизанами было покончено. Он испытывал чувство глубочайшего удовлетворения. Ноги тянулись в пляс. Конец товарищам, окопавшимся в Возырском повете. Отомщены Жулеба и все остальные боевые товарищи. Но Назар Иванович держал себя в руках.

Местность освещалась. Горело все, что только могло, включая одежду на трупах. Подчиненные майора потрудились на славу. Весь лагерь завалили телами.

Среди мертвецов бродили не насытившиеся боевики, добивали шевелящихся партизан, уносили своих убитых и раненых. Такие тоже были. На краю базы трещали доски. Мародеры взламывали двери сарая, где хранилось какое-то имущество.

Горбацевич прохаживался среди тел, светил фонарем. Он остановился, и настроение сразу подскочило еще на градус. Майор нашел то, что хотел!