Волынская мадонна

Капитан тоже невольно вытянул шею. В нее-то торговец и ударил, снизу вверх, костяшками пальцев. Ахнули все, кто это видел. И началось! Капитан захрипел, схватился за горло.

Сильная рука уцепила его за шиворот, заволокла за прилавок. Торговец бил, не жалея сил, по голове, по загривку, по шее.

Приятели капитана отшатнулись, их лица перекосились. Ведь чувствовали, что явка может быть провалена! Старший лейтенант рывком выдернул «ТТ» из кобуры, стал пятиться, облизывая губы. Мишень пропала. Торговец добивал под прилавком обладателя капитанских погон.

Старший лейтенант споткнулся. Под ногами у него вдруг возникла подставка для чистки обуви. Он потерял равновесие, замахал руками. Грохнул выстрел. Этот тип непроизвольно нажал на спусковой крючок, прежде чем обрушиться хребтиной на землю.

Завизжала толпа, люди бросились врассыпную. Разлетался товар, катились по земле рулоны материи.

– Граждане, спокойствие, контрразведка Смерш! – Торговец выкатился из-за прилавка, глаза его горели, лицо изменилось кардинально.

Еще минуту назад это был презренный коммерсант, мелкий эксплуататор трудового народа, а теперь командир оперативной группы третьего отдела контрразведки Смерш майор Станислав Шелест. Он и его люди работали на удачу, и ведь подфартило.

Взметнулся чистильщик обуви капитан Леха Гальперин, жилистый, гуттаперчевый, прыгнул на этого самого старшего лейтенанта, оседлал его, принялся бить по лицу. Тот сипел, тужился, хватал Леху за руки.

Пустился наутек молодой лейтенант, вроде как оставшийся без присмотра. Но нет, за ним тоже посматривали.

Особа в цветастой юбке заступила ему дорогу, шумно выдохнула, ударила по ноге. Лейтенант покатился по опустевшему проходу. Дама кинулась за ним. Глупая шляпка слетела с ее головы, растрепались каштановые волосы. Она настигла его, когда он вскочил с перекосившейся рожей, выхватил нож из потайного отдела в планшете.

Женщина ударила противника по руке. Нож со звоном упал на землю. Второй кулачок сбоку угодил в висок. Лейтенант вскинул руку, защищаясь. Он и опомниться не успел, как дама завладела тремя пальцами его конечности, с хрустом вывернула их.

Это было презабавное зрелище. Лейтенант извивался, орал от боли, каждое движение доставляло ему дикие страдания. Он не мог ничего поделать, кости трещали. У дамы очень даже неплохо получалась эта экзекуция, на пацаненке потренировалась.

– Отпусти, сука! – прохрипел он и за такое вот неуважение к даме тут же получил дополнительно.

Она отпустила переломанную кисть и резко врезала носком туфельки в промежность супостата.

Засмеялся, захлопал в ладоши безногий инвалид, засевший за киоском.

Лейтенант с пострадавшим хозяйством рухнул на колени, беззвучно захлопал ртом. Выпученные глаза сбились в кучку. Женщина гордо задрала нос и усмехнулась. Надо же, получилось!

Но парализованный враг вдруг оживился, подпрыгнул, принял боевую стойку. Трудно представить, какая сила воли понадобилась ему для этого. Он, как факир, выхватил из-под задравшейся гимнастерки компактный «браунинг», выбросил руку. Глаза его горели мстительным огнем. Меньше всего он ожидал, что эта чертовка выстрелит первой.

Но она была готова к бою. Под юбкой у нее тоже что-то имелось. Женщина не целилась, некогда было. Пуля, выпущенная из «нагана», пробила выпученный глаз. Лейтенант повалился навзничь, взмахнув руками. «Браунинг» перелетел через навес и приземлился где-то в соседнем ряду.

– Командир, прости! – закричала женщина. – У него вторая пушка была!

– Бог простит, – проворчал Шелест, выволакивая бездыханного капитана на прилавок. – А я еще подумаю. – Он приложил ухо к груди своего подопечного и удовлетворенно крякнул.

Не настолько бездыханно это тело.

Старший лейтенант еще сопротивлялся, они с Гальпериным душили друг друга с переменным успехом. Оба задыхались, истекали потом.

К ним подошел Шелест, с ноги врезал вражескому лазутчику по голове. Тот подавился рвотой, откинул светловолосую голову.

– Спасибо, Стас, – прохрипел Гальперин и тоже рухнул без сил.

Подошла, отдуваясь, старший лейтенант Настя Кутепова, опустилась на корточки. Она провела по вспотевшему лицу тыльной стороной ладони, что оказалось роковой ошибкой.

Гальперин открыл глаза, перевел их на боевую подругу и содрогнулся от гомерического хохота.

– Чего ты ржешь-то? – возмутилась Настя.

Гальперин не мог говорить, только тыкал в нее пальцем. Шелест тоже глянул, и словно мыльный пузырь вылетел из его рта. Он схватился за живот.

Под толстым слоем марафета действительно пряталась вполне себе симпатичная мордашка. Только вот верхняя ее половина измазана черным, нижняя – красным. Все это смотрелось дико, нелепо, до колик потешно.

– Да идите вы в баню! – заявила Настя, вытащила носовой платок из безразмерных складок юбки и стала протирать лицо.

– Нет, это ты иди в баню, – прохрюкал Гальперин.

– Слышь, ты, страшная! – обиженно выкрикнул из-за прилавка взъерошенный пацаненок. – Чего так больно таскала-то? Чуть ухо не оторвала! Мы так не договаривались.