Воображаемые сообщества

Особо следует отметить характерный для Андерсона стиль анализа: он не только выделяет основополагающие принципы и категории, направляющие логику развития наций и национализма, но стремится выявить конкретные социальные механизмы их действия. Это относится и к анализу пространственных факторов, конституирующих нацию и формирующих националистическое мировоззрение (таких, как империи, «паломничества», оформление границ и др.), и временных (выстраивание националистических нарративов, истории, формирование национального языка). В этом исследовании мы находим не просто констатацию факта, например, копирования готовых моделей «официального национализма» в политике новообразованных национальных государств, но, что особенно ценно для читателя-социолога, детально описанную «грамматику» процесса этого воображения нации — на примере развития переписи, карты и музея.

Таковы основные моменты, на которые мы бы хотели обратить внимание читателя. Издавая книгу Андерсона в стране, где проблема национализма столь остра, соблазнительно было воспользоваться удобным случаем и высказать свои соображения о «национальном вопросе на постимперском пространстве». Но, пожалуй, более уместным в рамках общего замысла серий Центра фундаментальной социологии будет другое. «Воображаемые сообщества» — при всех недостатках, которые найдет придирчивый критик — образцовое социологическое сочинение новейшего времени. Изощренный анализ, глубокое владение предметом, теоретическая состоятельность в самых тонких вопросах, не разъединенная, но соединенная с анализом предмета, наконец, невероятная легкость как симптом невероятной учености — все это позволяет считать книгу Андерсона моделью фундаментального социологического исследования.

Светлана Баньковская

ОТ АВТОРА

Маме и Тантьетт

с любовью и благодарностью

Как станет ясно читателю, на мои размышления о национализме глубоко повлияли работы Эриха Ауэрбаха, Вальтера Беньямина и Виктора Тернера. При подготовке книги мне очень помогли критические замечания и советы моего брата Перри Андерсона, Энтони Барнетта и Стива Хедера. Неоценимую помощь оказали мне также Дж. Э. Баллард, Мохамед Чамбас, Питер Катценштайн, покойный Рекс Мортимер, Фрэнсис Малхерн, Том Нейрн, Сираиси Такаси, Джим Сигел, Лора Саммерс и Эста Ангар. Разумеется, их дружелюбная критика отнюдь не может считаться причиной недостатков этого текста, вся ответственность за которые лежит только на мне. Следует, наверное, добавить, что по образованию и профессии я специалист по Юго-Восточной Азии. Надеюсь, это признание объяснит некоторые отразившиеся в книге пристрастия и выбор приводимых примеров, а также снизит ее мнимо глобальные претензии.

Он считает своей задачей гладить историю против шерсти.

Вальтер Беньямин, Истолкования

Так из скрещенья всех пород в тот век
Возникла смесь — английский человек:
В набегах дерзких, где из года в год
Сплетались с лютой страстью бритт и скотт.
Чьи дети, овладев повадкой слуг,
Впрягли своих коров в романский плуг.
С тех пор сей полукровный род возник,
Бесславен, беспороден, безъязык,
Без имени; и в венах англичан
Струилась кровь то ль саксов, то ль датчан.
Высокородных предков бурный нрав,
Все что возможно на земле поправ,
Сводил их похотливых дочерей
С людьми почти всех наций и мастей.
В сем выводке, от коего тошнит,
Кровь чистокровных англичан бежит...

Из поэмы Даниэля Дефо «Прирожденный англичанин»

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Кто бы подумал, что буря свирепствует тем сильнее, чем дальше позади остается рай?

Вооруженные конфликты 1978—1979 гг. в Индокитае, давшие прямой повод для написания первого варианта «Воображаемых сообществ», теперь, по прошествии всего-то двенадцати лет, кажутся уже принадлежащими другой эпохе. Тогда меня тревожила перспектива грядущих полномасштабных войн между социалистическими странами. Теперь половина из них отправилась в лучший мир, а остальные живут в опасении скоро за ними последовать. Войны, с которыми сталкиваются выжившие — гражданские войны. Скорее всего, к началу нового тысячелетия от Союза Советских Социалистических Республик не останется почти ничего, кроме... республик.