Воображаемый друг

Дерево – Кристофер чувствовал – излучало энергию. Статическое электричество от миллиона воздушных шариков. Он вспомнил, как шел по следам. И дерево ощущалось ладонью как плоть. Вспомнил. Как провел тут шесть дней. Как его согревали. Как выхаживали. Наделили мозгами. Оставили на верхушке этого дерева, чтобы он напитался всем.

Но внутри он никогда не бывал.

– Кристофер, ради твоего же блага, – сказала шептунья.

И подтолкнула его к свету. Слепящему глаза. Из древа пушистыми белыми облаками валил пар. Не переставая кричать, Кристофер упирался ногами. Царапался. Вырывался. Шептунья подняла его над землей. Он брыкался. Различал запахи внутри света. Кухня. Ржавые ножи. Вода в отцовской ванне. Больничный дух.

– НЕТ! НЕТ! – заголосил он.

А сам руками вцепился в ствол. Горячий, будто в лихорадке. Шептунья отодрала руки Кристофера. Но он извернулся. Уперся ногами в дверную коробку. Тут его облепили человеки-почтари. Кристофер отбивался что было сил. Раскидал почтарей во все стороны. С его силой им не совладать. Но Кристофера опять сгребли изрытые шрамами лапы шептуньи. Шершавые, как наждак. Сжав его мертвой хваткой, она притянула к себе его лицо. И буравила взглядом. Горевшим злобой и безумием.

_{– ЧАС НАСТАЛ!!!!!!!}

Кристофер оглядел поляну. Там проступили десятки следов. Хотя сами люди были недоступны его взору. Но они там. Он их чувствовал. Горожане на реальной стороне. С заштопанными глазами. Превращенные в почтарей. Весь мир кричал от боли. Глаза слепило. Размывались границы миров. Воображаемого и реального. Разделявшее их стекло вот-вот грозило разлететься вдребезги.

Кристофер запрокинул лицо к небу. Падали звезды. На миллионы кусочков разбивались созвездия, точно рассыпанный по полу пазл. До полуночи оставалось шесть минут. Шесть минут до Рождества. Кристофер закрыл глаза. Успокоил рассудок. И прошептал:

– Молю, Господи. Помоги мне.

Откуда ни возьмись на горизонте замаячило облако. Облако-лицо. Заполонявшее собой все небо. И тотчас по телу Кристофера разлилось спокойствие. Шумы вокруг умолкли, будто на пульте выключили звук. Он слышал только собственное сердцебиение. Пиканье медицинских аппаратов. Голос ветра.

– Кристоферрррр, – позвал ветер.

Шептунья подтолкнула его вперед. Кристофер почувствовал, как его левая ступня пересекла границу света и тьмы.

– Не преступай светового порога, Кристофер. Сразись с ней, – шептал голос.

Не могу. Она сильнее.

Руки Кристофера налились свинцом. Теперь и правая нога переступила ту же черту. Он хотел одного: уснуть. Крепко-крепко.

– Надо убить ее до полуночи! – завывал ветер.

Мне не справиться с ней в одиночку.

– Почему же не справиться? Ночной кошмар – это всего лишь сон наизнанку. Повтори, Кристофер!

– Ночной кошмар – это всего лишь сон наизнанку, – произнес Кристофер вслух.

Шептунья перевела на него взгляд.

– Ты с кем там болтаешь?! – возмутилась она.

– Еще разок повтори! – шептал ветер.

– Ночной кошмар – это всего лишь сон наизнанку, – возвестил Кристофер.

И тут шептунья заверещала.

– С кем ты болтаешь? – без остановки повторяла она, но Кристофер уже не слышал ее голоса.

Все вопли стихли. Воцарилась тишина. Воцарился мир. В воздухе повеяло свежестью и прохладой. И только ветер нашептывал:

– А во сне мои возможности безграничны.

– А во сне мои возможности безграничны, – повторил Кристофер.

– Потому что здесь… – продолжал ветер.

Кристофер закрыл глаза. Мысленным взором он представил, как шарит в темноте у себя под веками в поисках выключателя. А когда удалось зажечь свет, ему открылось нечто большее, чем просто знание. Это была сила. Дикая и яростная. Подняв веки, Кристофер уставился на шептунью. Глаза у нее забегали. Она пришла в ужас.

– …я – Бог, – закончил Кристофер.

Одним прыжком он отскочил от светового проема, отшвырнув с дороги шептунью. Она грохнулась на краю поляны, в сотне метров от него. Почтари с оленями, замерев, вылупили свои глазищи. Руки Кристофера казались ему чужими. Он не мог поверить в свое могущество.

Шептунья поднялась с земли. Кипящая гневом. Или это розыгрыш? Почтари с оленями обернулись в сторону Кристофера. Тысячи глаз. И все горели жаждой мести за властительницу. Но Кристофер застыл. Не бежал. Не прятался. А медленно опустил руку в карман и вытащил кожаный чехол. Из которого достал тупой серебряный клинок.

– Ты сошла с асфальта, – спокойно изрек Кристофер.

Он разглядел замурованный под кожей ключ. Потом занес над головой серебряный клинок и бросился прямо на нее.

Глава 97

Мать Кристофера бежала по шоссе. За пятнадцать минут она домчалась до пансионата «Тенистые сосны», возле которого Эмброуз держал свой видавший виды «Кадиллак». Пятнадцать минут езды мимо горящих магазинов, вдоль брошенных разбитых автомобилей, где в полутьме хозяйничали устрашающего вида субъекты. Ни такси. Ни полиции. Кругом – только насилие. У нее разламывались ребра. От болеутоляющего остались одни воспоминания. Мать Кристофера держала в поле зрения часы на приборной панели.

Десять минут до полуночи.