Воображаемый репортаж об одном американском поп-фестивале

— …но когда мы, наконец, отыскали себе место и уселись, — сказала Беверли, — Мик Джеггер был уже на эстраде, исполнял со своими музыкантами «Sympathy for the Devil»…

— …песня ликующая то была или песня взыскующая, — сказала Эстер, — или то и другое вместе, одно продолжение другого и все — лишь мимолетный привет бытию из его юлою бегущих щелок-окошек… о мой бедный разум, не оставь меня!

— Подмостки тонули в кроваво-красном свете, — сказала Беверли, — и хотя из-за отшибающего паморки рева звукоусилителей мы самих себя не слышали…

— …все-таки оттуда, — сказала Эстер, — словно бы донеслись приглушенные крики «помогите»…

— …мы не так уж и близко оказались от эстрады, — сказала Беверли, — но даже в этом красном, как в борделе, свете…

— было видно, — сказала Эстер, — как нилашисты из Особого Присутствия…

— …что там началась кутерьма, — сказала Беверли, — а потом драка, но между кем и почему…

— …продолговатое темное тело слетело вниз с подмостков, прямо в публику, — сказала Эстер, — но что это было, человек, мешок или сверток…

— …чуть ли не сами «ангелы ада» подрались там с парнями, которые лезли на помост, — сказала Беверли, — чтобы поближе…

— …чуть его самого не пришибли, — сказала Эстер.

— …Мик прервал свое выступление, — сказала Беверли, — помнится, он как раз пел «Зачем мы согласились»…

— Господи ты Боже мой, — сказала Эстер.

— …подошел к микрофону, — сказала Беверли, — и с воздетыми руками стал просить публику успокоиться.

«Братья, успокойтесь, — воскликнул он, — успокойтесь, братья и сестры мои!»

— …Господи Боже мой… — сказала Эстер.

— …но его оттолкнули, — сказала Беверли, — еще немного, и самого бы пришибли…

— …Господи, помоги… — сказала Эстер.

— …один чокнутый «ангел» пошел на него с железным прутом, выдернутым из ограждения, — сказала Беверли, — и если бы его не оттащили…

— …слава тебе Господи, оттащили… — сказала Эстер.

— …по счастью, Мик не растерялся, — сказала Беверли, — налил себе бургундского, поднял стакан в красном свете юпитеров и провозгласил тост за присутствующих…

— …спаси, Господи, из этого ада… — сказала Эстер.

— …«мир вам и радость, братья и сестры мои», сказал Мик Джеггер в микрофон, — сказала Беверли, — «за здоровье ваше, братья мои и сестры!»

— …один нилашист, — сказала Эстер, — детина огромного роста в красно-рыжем шарфе на шее…

— …занес нож… — сказала Беверли.

— …и с размаху всадил в лежавшего на земле еврея из рабочего батальона, — сказала Эстер.

— …лица его я не разглядела, — сказала Беверли, — он повернулся ко мне спиной, когда, сидя на животе у Мередита Хантера, всадил в него нож…

— …Господи, помилуй… — сказала Эстер.

— …музыканты Мика — это все было у них за спиной — не видели, как убивали Хантера, — сказала Беверли. — Они пели как раз «Не думай, что мир уже твой» и только потом заметили…

— …Эстер, совсем поникшая, сидела рядом со мной… — сказала Беверли.

— …музыка внезапно замолчала, — сказала Беверли. — Мик исчез на какое-то время в толчее, среди забегавших по эстраде людей, потом, подойдя опять к микрофону, стал звать врача… «Попросите врача, — говорил он, — братья и сестры мои, пропустите на сцену врача»…

— …она опустила голову, — сказала Беверли, — и вся дрожала…

— …озверелая толпа на подмостках, — сказала Беверли, — представляла все разновидности помешательства…

— …глаза она заслонила рукой… — сказала Беверли.

— …все решительно передрались, — сказала Беверли, — но почему наскакивали друг на друга…

— …что с тобой, деточка, спросила я, — сказала Беверли, — но она не отвечала…

— …возле нас тоже все орали наперебой, — сказала Беверли, — но чего хотели, чего добивались…

— …плохо тебе, спросила я, — сказала Беверли, — но она промолчала.

— …всем вдруг подраться захотелось, — сказала Беверли, — друг дружку за глотку схватить…

— …даже в этом кровавом свете выглядела она мертвенно-бледной, — сказала Беверли.

— …убивать напала охота, — сказала Беверли, — страсть к истреблению…

— …я привлекла ее к себе, — сказала Беверли, — обопрись об меня…

— …все и вся истребить, — сказала Беверли, — и себя, и нас…

— …последние бы волосы отдала со своей лысой головы, лишь бы ее в чувство привести, — сказала Беверли.

— …подошел какой-то человек, — сказала Беверли, — ярко-желтые брюки, розовая рубашка, серьги в ушах. Есть несколько доз, сказал он, первосортный товар; курочке вашей, по-моему, требуется как раз…

— …Эстер будто и не слышала, — сказала Беверли, — совсем понурила голову на белой своей лебединой шее, руки судорожно прижала к глазам…

— …за ЛСД он заломил безбожную цену, я уже хотела послать его кое-куда, — сказала Беверли, — но у него было решительно все, он уже и шприц мне в руки совал, стерильный, с заводской гарантией…

— …Эстер, по счастью, ничего не видела, — сказала Беверли, — поднять голову ее заставили только револьверные выстрелы совсем рядом, и я на остаток денег купила для нее дозу героина, тоже вдесятеро дороже, чем дома суют на каждом перекрестке…

— …убитого негра вывезли между тем на вертолете, — сказала Беверли, — санитарные вертолеты так над нами и клекотали целыми вереницами…