Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

На витраже или алтарном образе, который какой-то сеньор или богатый купец пожертвовал церкви, герб указывал на персону дарителя и позволял ему через личный и родовой знак всегда пребывать в освященном пространстве – рядом с алтарем, мощами святых и другими реликвиями. В позднее Средневековье многие храмы были буквально наводнены гербами. Историк Ролан Абло назвал этот процесс «геральдизацией сакрального»[162]. В стенах церкви – как средоточия религиозной жизни общины, пространства упокоения умерших и места, где решается их загробная судьба, – роль гербов была многолика. Они демонстрировали высокий социальный статус или политический вес их владельцев, обеспечивали им и их близким вечное присутствие там, где по ним служат заупокойные мессы, и поддерживали родовую память.

Насколько велика была роль герба, хорошо показывает история, которую в «Большой хронике» поведал монах Сент-Олбанского монастыря Мэтью Пэрис. В 1250 г. английский рыцарь Уильям II Лонгспе, отправившийся в Седьмой Крестовый поход, погиб в битве при Эль-Мансуре, где христианское войско было разбито армией египетских Айюбидов. По словам хрониста, в ночь до сражения мать Уильяма Эла, графиня Солсбери и аббатиса Лакока, которая находилась в Англии, увидела пророческое видение. Небеса разверзлись, и ангелы приняли в рай какого-то рыцаря, закованного в доспехи. Она узнала знак на его щите, и небесный глас подтвердил, что это действительно ее сын. Герб как инструмент идентификации его владельца был перенесен воображением в мир иной[163].

Герб воплощал не только власть, но и честь владельца. Потому покушение на герб означало вызов тому, кому он принадлежал. Например, мятежники сбивали со стен гербы тех господ, которых хотели низвергнуть или уже сбросили с трона. В 1412 г. герцог Лотарингский был осужден Парижским парламентом за оскорбление величества (lèse-majesté). Ведь он вторгся в город Нёфшато (который оспаривал у французского государя), привязал к хвосту своего коня королевский герб с лилиями и протащил его по городу – это был всем понятный ритуал унижения. Войны за территории сопровождались войнами знаков или войнами с чужими знаками. После возвращения Бургундского герцогства под власть французских монархов в 1477 г. на его территории начали централизованно сбивать геральдические эмблемы, напоминавшие о временах независимости[164].

Уничтожение гербов, которые висели или были выбиты в камне на стенах замков, ратуш, над городскими вратами или на частных резиденциях, было обычным делом при смене власти. В Италии это регулярно происходило при переходе города из императорской в папскую партию или обратно[165]. Так, в 1311 г. в Падуе коммуна, дабы продемонстрировать, что она поддерживает императора Генриха VII в борьбе с веронскими правителями из рода делла Скала (Скалигеров), приказала установить на стенах Палаццо Комунале гербы с имперским орлом. Однако, когда через несколько недель власти Падуи узнали о том, что этот государь поддержал их врагов, его гербы было велено уничтожить[166].

Кроме того, на исходе Средневековья гербы, чтобы расквитаться с их владельцем или стереть о нем память, не только уничтожали, но и подвергали демонстративному унижению. Когда рыцарь совершал измену сеньору или какое-то еще тяжкое преступление, несовместимое с его достоинством, – например, освободившись из плена, отказывался заплатить обещанный выкуп, его щит могли публично вывесить вверх тормашками. Этот ритуал (subversio armorum) известен с конца XIII в. На полях «Большой хроники» Мэтью Пэриса нарисовано множество перевернутых щитов. Там они означали смерть их владельца или пресечение его рода. Позже переворачивание герба также превратилось в ритуал, призванный обесчестить его хозяина. Речь уже шла не о физической, а о социальной смерти[167].

По свидетельству французского хрониста Жана Фруассара, в 1377 г. лондонцы, недовольные тем, как герцог Ланкастерский управлял королевством при малолетнем короле Ричарде II, «стали переворачивать его гербы вверх ногами, словно он был изменником». А в 1408 г. в Париже прилюдно унизили посланцев папы Бенедикта XIII. Им вручили перевернутые гербы их господина, на повозке отвезли во двор королевского дворца на острове Сите и выставили у позорного столба. При этом на головы им водрузили митры с надписью: Ceulx cy sont desloyaux à l'Église et au Roy («Сии неверны Церкви и королю»)[168].