Вообще ЧУМА! история болезней от лихорадки до Паркинсона

Удивительно, но ученый использовал для этого только микроскоп с увеличением максимум в 400 крат и свое зрение. Сейчас, для того чтобы увидеть малярийный плазмодий в крови, используют окрашивание, разработанное в 1891 году нашим соотечественником Дмитрием Романовским специально для определения малярии (окрашивание по Романовскому-Гизе). Кстати, Романовский придумал его после признания работ Лаверана.

Уже 23 ноября, после доклада Лаверана на конференции Парижской академии медицины, в «Бюллетене академии» вышла его короткая статья. Впрочем, ведущие врачи и микробиологи не приняли его всерьез. Еще бы! Медицина и сейчас остается очень консервативной и завязанной на авторитеты, а уж тогда… Представьте себе, на крупной конференции появляется сравнительно молодой и никому не известный военврач из Алжира и говорит, что сумел найти возбудителя малярии. Да кто он вообще такой?

Но Лаверан продолжил работу. За год он обследовал около 200 пациентов и в крови 148 из них обнаружил паразитов. 24 октября 1881 года на очередной конференции он обобщил результаты исследований и дал имя открытому паразиту – Oscillaria malariae (сейчас возбудителей относят к роду Plasmodium).

В 1882 году Лаверан приехал в Рим: в Италии в то время было очень много случаев заболевания малярией. Но, увы, коллеги не восприняли его аргументы всерьез. Что? Тельца Лаверана? Да, конечно, такое есть, сами видели, но мы не верим в микробов. Это просто погибшие эритроциты.

Но Лаверан продолжал свои работы в Италии и упорно стоял на своем. И к 1884 году он сумел убедить ведущих специалистов страны в области малярии, в том числе Этторе Маркияфаву, Камилло Гольджи (да, он не только хорошим гистологом был) и в последний момент не получившего заслуженную «Нобелевку» Амико Биньями. Более того, в итоге он сумел убедить в том, что малярию вызывают именно простейшие, а не бактерии, даже таких скептиков, как Луи Пастер и Эмиль Ру. И только главная микробиологическая звезда тех лет, успевший схлопотать «звездную болезнь» Роберт Кох, позабыв, как сам пробивал себе дорогу против мнения Рудольфа Вирхова, упорствовал до 1887 года.

Кстати, сам Лаверан терпеть не мог термина «малярия». Во-первых, из-за того, что в самом названии подразумевалась неправильная этиология заболевания (от итал. mala aria – «плохой воздух»), а во-вторых, из-за того, что термин был уж очень размытый. Сам он предпочитал название «палюдизм», тоже иногда встречавшийся еще в прошлом веке в медицинской литературе. Именно его он использовал во втором издании (1898 года) своей монографии про возбудителя малярии. К тому времени свою работу по описанию жизненного цикла плазмодия проделал и Рональд Росс, опередивший Лаверана с Нобелевской премией на пять лет.

Так, никому не известный человек первой же своей научной работой и особенно тем, что не отступился от своих выводов, сумел снискать уважение коллег и стать ученым мировой величины.

Как мы уже сказали, в 1884 году наш герой добился признания своих результатов.

Это принесло ему известность в научном мире, ему присудили почетную премию Бреана, но вот французские военные врачи так и не приняли точку зрения коллеги. В результате, когда в 1896 году истек срок его работы в Валь-де-Грас, он не смог получить по военному ведомству лабораторию для исследований.

Лаверан уволился в запас и поступил в Пастеровский институт, где получил и лабораторию, и достаточное количество времени, чтобы продолжить изучать простейших как возбудителей заболеваний, обращая внимание в первую очередь на другой бич тропиков – сонную болезнь (даже сейчас она уносит около 50 000 жизней в год).

Еще одна важная работа, которой Лаверан подвел итог своей военной карьере, – это его трактат о гигиене в военной медицине. Эта книга, как говорят, и сейчас читается очень свежо. Интересно в ней встречать и жесткую критику в адрес военных властей за ужасную организацию медицинской гигиены в войсках во время Крымской войны.

В 1907 году Альфонс Лаверан получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Он был далеко не фаворитом, если судить по числу номинаций: всего две из 94. Столько же получили, скажем, тот же первооткрыватель переносчика сонной болезни Дэвид Брюс или только что ставший лауреатом Сантьяго Рамон-и-Кахаль (а что, было бы уникальное событие – премию два года подряд получает один и тот же человек). Но премию присудили Лаверану. Возможно, свою роль сыграло то, что в 1906 году он получил премию Московского международного медицинского конгресса.

Нобелевскую лекцию Лаверан не читал: умер шведский король Оскар II, и церемонию отменили. Но в собрании нобелевских лекций его фамилия числится: текст своего несостоявшегося выступления Лаверан написал и передал в Нобелевский комитет. «В течение 27 лет я беспрестанно занимался изучением простейших паразитов человека и животных и, по-моему, без преувеличения, могу сказать, что внес существенный прогресс в этой области», – писал он.