Вообще ЧУМА!

Увы, современники эту книгу не отметили — неврологические заболевания в начале XIX века были не в большом почете. Заново переоткрыл находку Паркинсона «Наполеон неврозов», Жан Мартен Шарко, который, кажется, приложил руку к открытию или изучению, или наименованию почти всех нервных болезней. Ровно 60 лет спустя, в 1877 году он описал эту болезнь заново и предложил назвать этот «дрожательный паралич» болезнью Паркинсона (maladie de Parkinson).

Но политикой и медициной активная натура Джеймса Паркинсона не ограничилась. Он был одним их первых ученых-палеонтологов. Будучи сооснователем Лондонского Геологического общества (это произошло 13 ноября 1807 года в масонском пабе), он активно искал и изучал окаменелости. Уже в 1804 году вышла его книга «Органические останки Прошлого мира», в которой был описан гигантский ленивец мегатерий размером со слона, живший в плейстоцене — одновременно с мамонтами. Знаменитый современник Паркинсона Гидеон Мантелл, двадцатью годами позже описавший игуанодона, назвал книгу Паркинсона первой попыткой научного взгляда на окаменелости. Паркинсон за два года до смерти успел выпустить еще одну книгу, «Введение в ориктологию» (ориктология — это устаревшее название науки об ископаемых — прим. авт.), ставшую популярной настолько, что выходили ее популярные переложения.

Вклад Джеймса Паркинсона в создание палеонтологии был столь велик, что его имя дали одному из видов вымерших морских черепах, Puppigerus Parkinsonii, найденному, должно получится «найденному» в лондонских глиняных отложениях.

И еще один удивительный факт: несмотря на всю славу и известность Джеймса Паркинсона при жизни, до наших дней не дошло ни одного достоверного портрета великого медика и ученого. Только карикатуры. Тем не менее в научной и популярной литературе (не говоря уже об интернете) можно встретить два фотопортрета Джемса Паркинсона, однако ни один из них не принадлежит автору болезни. И все же, эти «фактоиды» встречаются минимум в 10 академических статьях о болезни Паркинсона. Любопытный факт: эти два человека — действительно британцы и Джеймсы Паркинсоны. Один из них даже был врачом, только стоматологом. Другой же собирался стать на лекарскую стезю, но уехал в Новую Зеландию. Но наш герой не мог оставить после себя портрета в силу очень простых причин: он умер до изобретения дагерротипии.

Был ли Паркинсон первым?

Самое поразительное то, что на самом деле, вероятно, болезнь Паркинсона справедливо было бы переименовать.

Дело не в том, что в самых разных медицинских записях за последние четыре тысячи лет можно найти симптомы этого заболевания. Например, есть они и в китайском медицинском тексте 2600 г. до н. э., и индийском раннем трактате «Чарака-самхита», посвященном Аюрведе на две тысячи лет моложе (любопытно, что в аюрведической традиции эти симптомы было положено лечить препаратами, полученных из растений рода мукуновых, которые содержат достаточное высокое количество леводопы, речь о которой пойдет дальше), и у Галена около 200 г. н. э, и у Авиценны около 1000 года, и у Леонардо да Винчи в 1500 году, и у Франсуа Буасьера в 1763 году… Это были просто описанные симптомы, не выделенные в заболевание. Однако был врач, который более чем за столетие до Паркинсона опубликовал полное описание заболевания. Как установил выдающийся историк медицины, Аксель Каренберг, в 1690 году венгерский врач Ференц Папаи Париц в своем многотомном произведении Corporis, в главе, посвященной заболеваниям головы, описал прогрессирующее заболевание, «происходящее из мозга», характеризующееся гипокинезией без потери чувствительностью, ригидностью, тремором, неустойчивой походкой. Полный комплект симптомов болезни Паркинсона, вкратце изложенный уже в первых предложениях «Эссе о дрожательном параличе»! Почему же никто не заметил этого выдающегося исследования?

Дело в том, что Pax Corporis, несмотря на латинское название, был написан… на венгерском языке! И никогда не переводился ни на один язык мира. Не переведен он и сейчас. Поэтому, увы, пока что мы имеем дело с болезнью Паркинсона, а не болезнью Папаи. Как сказал нам Каренберг (мы имели честь выступать с ним на одном семинаре Федерации европейских нейробиологических обществ по истории науки в качестве приглашенных лекторов), он, конечно, подал данные в эпонимическую комиссию с тем, чтобы название болезни поменять на болезнь Папаи-Паркинсона, но надежды на переименование такого знаменитого заболевания мало.

Итак, в конце XIX века благодаря Шарко болезнь получила свое название и прочно закрепилась в медицинском словаре. Однако для хоть какого-нибудь понимания ее потребовался вклад еще двух человек, без которых рассказ об этом недуге будет неполон. Интересно, что два сделанных ими важнейших открытия, были совершены с разницей всего в семь лет.

Фридрих Леви и его тельца