Вооруженные силы Юга России. Январь 1919 г. – март 1920 г.

«…Если бы Дон изменил матери России, я швырнул бы атаманский пернач в лицо своему преемнику, который повел бы мою Родину на самоубийство, а сам ушел бы к Вам хоть рядовым в свой Партизанский полк. Не верьте сплетням и будьте справедливы к Дону: падая и подымаясь, борясь с огромными силами противника, он несет тяжкую службу Родине, и без него едва ли возможны были бы блестящие успехи доблестных добровольцев…»[106].

Главные черты из жизни Терека и наших взаимоотношений… не подверглись существенному изменению до конца. На Тереке более, чем в других казачьих землях, чувствовалась неразрывная и не ослабленная лихолетием связь с общерусской государственностью — в психологии казачества, в речах на Круге и в правительственной деятельности. Терская власть почитала своей первой и важнейшей задачей интересы борьбы, полагая, что «только решительная победа над большевизмом и возрождение России создадут возможность восстановления мощи и родного Войска, обескровленного и ослабленного гражданской борьбой»[107].

Поэтому и в политике, и в области социальных и экономических отношений оно избегало радикальных мероприятий. Даже такой животрепещущий вопрос, как аграрный, в конце 1919 года находился только еще в стадии «изучения земельного фонда… и выяснения площади частновладельческой и другой земли, могущей быть предоставленной окрестному населению для использования угодий и распределения этой земли…».

Терская власть, ввиду непрекращающейся борьбы с чеченцами и ингушами, озабочена была численным увеличением казачества и привлечением в свою орбиту соседей — союзников. Так в Терское войско включен был кара-ногайский народ; после продолжительных переговоров при участии представителей главноначальствующего Терский Круг третьего созыва выразил принципиальное согласие на присоединение к Войску «на равных правах» осетин и кабардинцев. Окончательные переговоры, не законченные благодаря разразившейся вскоре катастрофе, встречали, однако, большие затруднения ввиду требования осетин упразднить войсковой Круг и ввести взамен его «краевую думу». Терцы не могли решиться на такое, по их мнению, обезличение Войска.

Подобные требования предъявляли и иногородние. Съезд их, собравшийся в конце октября 1919 года и состоявший преимущественно из крестьянских представителей, признал конституцию края, отнесся благожелательно к власти, потребовал уравнения в правах, главным образом, земельных, чтобы создать «одну общую семью терских граждан», требовал своего пропорционального участия как в Круге, так и в органах центрального и местного управлений. Съезд выразил готовность разделить с казаками все тяготы военной службы, но при этом высказал пожелание о создании особой терской «территориальной армии»…

Более осторожно, чем к предложению горцев, отнеслось казачество к пожеланиям своих российских сограждан: поощряя вхождение иногородних в казачье сословие, терцы с большим предубеждением относились к «паритету».

Города, наоборот, стремились всеми средствами эмансипироваться от казачьей власти, признавая компетенцию правительства Юга.

В результате двоевластия трения между Таганрогом и Пятигорском продолжались, в особенности по спорным вопросам управления Минеральноводской группой и грозненским районом. Но никогда эти трения не переходили границ. Атаман был всегда лоялен и никогда не принимал участия в выступлениях против власти Юга.

Терские дивизии и пластунские бригады входили в состав армий Юга и беспрекословно исполняли боевые задачи. Политические недоразумения кончались обыкновенно компромиссом. Этих отношений не могли испортить и кубанские сепаратисты, воздействовавшие всеми способами — в том числе посылкой специальной делегации Рады — на терское правительство и Круг, чтобы склонить Терек к разрыву с главным командованием. И даже к концу, когда нависали уже грозовые тучи и Верховный казачий Круг, кипя страстями, выбирал новые пути казачества, терская фракция его сохраняла лояльные отношения к правительству Юга, исходя прежде всего из побуждений реальных: «Путь сепаратизма с самостоятельным управлением для Терека не пригоден, — говорил председатель терского правительства Абрамов, — ввиду существующих там различных течений. Общую идею должно объединять неказачье лицо…» А депутат Баев прибавил: «…Казачьи территории со всех сторон окружены землями Добровольческой армии[108]. И если вы не пойдете с ней, то мы, терцы, не пойдем на Дон, потому что у нас разыграются события, которые заставят нас у вас же просить помощи…»