Вооруженные силы на Юге России

Он, как юнкер Николаевского инженерного училища, был зачислен в броневой дивизион. Я просил зачислить меня в Корниловский ударный пехотный полк. Но полк оказался где-то под Минеральными Водами. Принимавший нас офицер сказал, что, конечно, они могут отправить меня туда, но, так как корниловцы также должны прийти в Донецкий бассейн, мне лучше подождать несколько недель. Ждать мне не хотелось, и я попросил зачислить меня в какую-нибудь часть, находившуюся здесь, чтобы попасть скорее на фронт. Офицер почему-то решил послать меня в артиллерию, сказав, что имеет требование на людей от артиллерийского дивизиона.

Написав препроводительную записку, он направил меня на станцию, где в вагоне находился командовавший артиллерией 3-й пехотной дивизии полковник Мальцев^{160}. Полковник, в коричневой черкеске, взглянул на бумажку, на меня, опять на бумажку и изрек:

— Ново-Александрийский ветеринарный институт. Прекрасно. В 3-ю гаубичную батарею. — При этом он сделал отметку на моей бумажке.

— Ново-Александрийский институт не ветеринарный, а сельскохозяйственный и лесной, — попробовал я по-штатски возразить полковнику.

— Это все равно 3-я гаубичная батарея.

Когда я выходил от полковника, то у меня в душе была некоторая обида за свой институт, тем более что в ветеринарный принимали даже окончивших духовную семинарию и без всяких конкурсных экзаменов.

К командиру батареи привел меня писарь-армянин, которого я застал в канцелярии. В комнате, куда мы вошли, было страшно накурено. В волнах густого дыма можно было различить нескольких офицеров, которые сидели на табуретках. Один из них сидел босиком на кровати. Мокрые валенки сушились около чугунной круглой печки. Шла, очевидно, карточная игра. В тот период все разведчики и номера при орудиях были офицеры. Солдаты были только ездовыми. Большую часть нижних чинов составляли кубанские казаки.

Офицер, который рассматривал бумажку с резолюцией полковника Мальцева, что-то соображал, потом обратился по имени к другому, еще раз взглянул на меня и решил:

— Дадим ему заводных коней.

Я первый раз услышал о существовании заводных коней. Знал, что существуют заводные игрушки, но что такое заводные кони?

В дальнейшем выяснилось, что заводные — это запасные кони. Они были получены батареей после того, как была произведена конская мобилизация. Должны были прибыть еще орудия и ящики, и тогда заводные кони перейдут в строй. Вместе со мной поступил в батарею и другой студент-доброволец Одров. Он учился в Харьковском технологическом институте. Не миновали и его заводные кони.

Я не принадлежал к числу городских жителей, видавших лошадей только у извозчиков. Каждое лето мы жили в деревне. Но уход за лошадьми не являлся моей заботой. Работник всегда запрягал, распрягал и кормил лошадей. Мой компаньон Одров еще меньше имел дело с лошадьми, чем я. Теперь представьте себе картину: каждый из нас получает по четыре коня, из которых у меня оказались два жеребца. Кони громадные, пятивершковые, какие годятся в гаубицы. Хотя гаубица и называется легкой, но вес ее 175 пудов. Пьют кони воду как насосы. Утром по нескольку ведер. Застоялись. Проездки устраивались лишь изредка. Конь Васька, конь Мишка, жеребец Трубадур, клички четвертого уж не помню.

Поведешь их на водопой. Сидишь на одном, других в поводу держишь. А тут, как на беду, жеребцы заметят прелестную лошадиную даму, в просторечии именуемую кобылой, и на дыбы. Сдергивают тебя, раба Божьего, как пушинку. Вырвутся, разбегутся — лови. А кубанские казаки надрывают животы от смеха. Они все еще до того, как ходить научились, уже верхом ездили и с конями обращаться умеют.

Сколько мы с Одровым муки приняли от своих коней, и сказать нельзя. Попадешь дневальным на коновязи. Начинают кони между собой грызться, биться. Подходи, усмиряй! А человек свежий, еще и словесности не знает, какую кони в точности понимают. Одров еще больше меня страдал. На коновязи было несколько киргизских коней. Маленькие, мохнатые и злые, как черти. Того и гляди, норовят или укусить, или лягнуть. У Одрова погон с куском шинели вырвали. Хорошо, что до мяса не прокусили.

Месяца два продолжалось это удовольствие. А там началась погрузка коней в железнодорожный состав. Пока кони к погрузке не привыкли, грузить их мука. Дневалишь по эшелону. Вдруг столпотворение. Глухие удары, ржание. Ну и лезь в вагон, наводи порядок. Кони по четыре с каждой стороны, досками заложены. Оказывается, доску перегрызли, сломали и бьются, кусают друг друга. Влез я раз в вагон, а конь громадный гнедой как меня хватит копытом по ноге, так я, через голову перевернувшись, и вылетел из вагона.

Подбежал другой дневальный, кубанский казак.

— Добре, — говорит, — он тебя! Благо, что в вагоне, развернуться, значит, ему не було где. Он тебя как вилами сгреб из вагона, легонько.

Хорошо «легонько», думаю. Кажется, вместо борьбы за Честь России придется смерть принять от своих же коней, не совсем по рецепту Вещего Олега, но все же от коней.