Вооруженные силы на Юге России

Начало первого периода Гражданской войны давило нас своими тяжелыми воспоминаниями, где легкость крушения Монархии, предательство Февральской и жестокость интернационала Октябрьской революций ничего хорошего не предвещали. Наличие морали определялось оружием в руках и силой, они творили суд и расправу, побежденному пощады не было, но и победители были не в лучшем положении — шло обоюдное истребление. Враждующие стороны изощрялись друг перед другом в лозунгах для привлечения в свои ряды бойцов. Наши противники в этом превзошли всех: они чуть ли не на год опередили нас в формировании своих сил, начав свою работу при поддержке Германии одновременно с Февральской революцией, сразу же подкрепив свою теорию силами «чека». Их «грабь награбленное!» и «все — под топор!» переплюнули все лозунги своих противников, что и было самым заманчивым для разбушевавшейся черни. На долю нашего национального лозунга Добровольческой армии остался самый невыгодный — «За Единую, Неделимую Россию!». Перед 1-м Кубанским генерала Корнилова походом это хорошо восприняли офицеры города Ростова-на-Дону, которые не пошли с нами, но то же сделало и казачество, которое было за мир с большевиками. Время кое-что исправило: кое-кому большевизм не понравился, и теперь они пошли с нами, но то же время показало, что этих сил для нас мало и что их мы должны теперь искать по дороге на Москву.

С этими думами мы пока что весело катили в Каменноугольный бассейн знакомиться с генералом Май-Маевским. Провожая нас на станции Минеральные Воды, генерал Деникин говорил нам: «Здесь вы свое дело закончили, — враг разбит, и теперь я посылаю вас для выполнения более трудной задачи».

Оборона Каменноугольного бассейна

В течение четырех месяцев Корниловский ударный полк вел в Каменноугольном районе непрерывные изнурительные бои. У добровольцев, благодаря густой железнодорожной сети в этом районе, выработались здесь особые методы тактики: в тылу, на узловых станциях, всегда стояли под парами поезда с подвижными резервами, которые перебрасывались в угрожаемом направлении. Прямо из вагонов добровольцы как горох рассыпались вдоль насыпи, отбивали атаки и в тот же день, бывало, сражались на противоположном конце фронта.

Мои воспоминания о первом появлении Корниловского ударного полка на этом фронте: головной эшелон с 1-м батальоном и штабом полка получает приказание приготовиться к разгрузке в пути, в поле. Эшелон идет тихо, поля хорошо занесены снегом, кое-где видны чьи-то разъезды. По правую сторону железной дороги отходила на нас лава. Пока мы выстраивались, она уже была около нас, это был Донской полк, командир которого что-то сообщал нашему командиру полка. Сразу бросилось в глаза, что донцы были намного лучше нас обмундированы и имели вид сытых и здоровых бойцов. В это время на возвышенности перед нами четко по белому снегу катились на нас цепи пехоты красных. Донцы продолжали отходить, а нам было приказано рассыпаться и переходить в наступление. Командир Донского полка задержался около штаба нашего полка, с каким-то недоверием смотря на наше решение, потом махнул рукой и пустился догонять своих. Стали посвистывать пули, и наш пустой эшелон дал задний ход. Для красных эта картина была принята за наше отступление, мы же пока занимали свои места, а они катились на нас, и тут-то заговорили наши пулеметы. Они быстро произвели пристрелку, и мы впервые вступили в бой на новом фронте, — стрельба перешла на поражение. Мы видели, как наши пулеметы струйками подбрасывают снег среди цепей противника и как красные замедляют ход… Наше наступление ведется одной цепью с небольшим резервом. Расстояние при встречном движении все уменьшается, среди красных всюду замечается волнение, и под действием нашего огня они начинают отходить. Но здесь картина для них сразу меняется: под горку им было легко наступать, а теперь к нашему огню прибавилась тяжесть отхода в гору, который связывают к тому же еще и их раненые, — убитых они всех бросили. Мы преследовали противника, с наступлением ночи заняли станцию и в ней заночевали. Донцы участия в бою не приняли, а нам было приятно, что мы так лихо и удачно разбили красных на их глазах.