Вооруженные силы на Юге России

Канков интересовался, остался ли в живых кто-либо из офицеров Текинского полка. Я сообщил ему, что хан Хаджиев^{81}, ротмистр Арон^{82}, корнет Мистулов^{83} и несколько всадников-текинцев были в конвое генерала Корнилова в Кубанском походе. О походе они ничего не знали. Он рассказывал, как погиб Текинский полк и как он и остатки 1-го эскадрона попали в плен к красным, как над ними издевались, но теперь он им отомстит за все.

Дня через два Канков получил предписание явиться к генералу Витковскому^{84}. Канков, его сводный брат, я и еще один офицер отправились в гостиницу, где находился штаб Дроздовской дивизии. Генерал интересовался составом полка и его боеспособностью, расспрашивал о советских частях и т. д. Наконец Канков доложил генералу, как произошел их переход на сторону Добровольческой армии, описал мое причастие к этому и просил генерала представить меня к награждению Георгиевским крестом. Генерал с любопытством осматривает меня, задает несколько вопросов и, слегка улыбаясь, говорит, что за такое дело в Добровольческой армии Георгиевских крестов не дают.

Спустя несколько лет, находясь в Константинополе, я случайно ночью на Пера встретил брата Канкова, который меня узнал и встретил как старого друга. Много интересного рассказал он о своем брате, который погиб в бою под Сумами, несколько недель спустя после перехода; много говорил об их подрывной работе в Красной армии, но об этом, может быть, напишет кто-нибудь из оставшихся в живых участников этой эпопеи.

И много лет спустя в разных городах Европы и Америки, когда я посещал русские церкви или присутствовал на общественных собраниях, иногда ко мне подходили совершенно незнакомые мне люди, крепко жали руки и на мои недоумевающие взгляды шептали:

— А помните 19-й год? Харьков, Канков, Южный стрелковый полк?!

Много лет спустя адъютант генерала Корнилова, хан Хаджиев, бывший офицер Текинского полка, подтвердил, что Канков был в полку и после боя 26 ноября 1917 года с остатками 1-го эскадрона сдался большевикам.

Прошло почти полстолетия, многое изменилось в жизни, исчезли великие империи, великие потрясения изменили лицо мира, ушла молодость, ушли в невозвратные походы друзья… Неумолимое время затуманило целые годы жизни, но то, что произошло в 1917–1918 — 1919–1920 годах, ярко живет в памяти.

Недавно мне, как представителю одной из старейших организаций бывших военных, пришлось присутствовать на празднике Георгиевских кавалеров. На банкете неожиданно встретил генерал Витковского, напомнил ему свой случай и его отрицательное отношение к предложению наградить меня Георгиевским крестом. С еле уловимой улыбкой генерал вспомнил нашу встречу в Харькове, заинтересовался судьбой Канкова:

— Кажется, он плохо кончил?

— Был убит в бою под Сумами!

P. S. Из офицеров Текинского полка осталось в живых за границей три человека: поручик хан Хаджиев, корнет Г. Мистулов и поручик Бровчинский.

Марковцы в Донбассе {85}

Занятые на Северном Кавказе, марковцы не знали не только о том, что творилось в мире или на всей территории России, но не знали и о происходящем на Юге. Доходили лишь скудные известия, и то «по слухам», об образовании противобольшевистских фронтов на Западе, Севере и Востоке. Говорили об адмирале Колчаке, ставшем во главе власти в Сибири, свергнув социалистическое правительство. Говорили о восстаниях Ярославском и других, о какой-то борьбе Чехословацкого корпуса с большевиками. Эти слухи радовали и вселяли надежды.

Но доходили и другие: донцы отходят; на Украине, с бегством гетмана и уходом немцев, развивается анархия, результатом которой безусловно будет захват ее большевиками; судьба Украины не может не отозваться на положении Крыма. Все это волновало, и у марковцев было одно стремление: скорей на Украину!

Наконец, узнали, что 3-я дивизия уже переброшена в Донбасс и послан отряд в Крым. Но особенно оживились марковцы, узнав, что генерал Тимановский с большой группой марковцев уехал в Одессу на формирование там частей Добрармии. В Одессе высадились союзники. Марковцы радовались: Добрармия начинает развивать действия на широком фронте; союзники оказывают существенную помощь; теперь, когда гетман покинул Украину, быть ей в лоне единой и неделимой России.

Но, безусловно, предстоит серьезная борьба, и основной вопрос стоит о численном составе Добрармии. Поможет ли ей народ и главным образом офицерство и интеллигенция? Марковцы что-то не слышали, чтобы с Украины, охваченной анархией и после 28 декабря, когда красные перешли ее границы, офицерство и интеллигенция устремились бы на Дон. Однако была вера в силу армии и казаков, была полная уверенность, что красные будут биты, Родина будет постепенно освобождаться, а армия увеличиваться мобилизацией, в первую голову офицеров.

Картина предстоящих боев рисовалась так: вначале враг будет обескровлен, морально разбит, а затем порыв вперед и… победа.

На широкую Московскую дорогу