Вооруженные силы на Юге России

28 штыков. Впрочем, еще сестра милосердия, вестовой командира роты, два санитара и вытребованные из обоза три хозяйственных чина. Задание — обеспечение тыла и, как сказал генерал Третьяков: «Вы вся власть в городе и уезде». Задача понятна, но «вся власть»?.. Раз это было сказано, следовательно, требуется расшифровать эти слова, вложить в них содержание и осуществить. Ночью над этим вопросом бились командир роты и его заместитель.

Но прежде всего решение боевого задания наличным составом роты. Город небольшой; вокзал от него в версте; с севера к нему вплотную подходит лес, а на западе, верстах в пяти, видна темная полоса огромного леса. Что в городе? Что в лесах? Да и состав роты очень молодой, верный, но в военном отношении неопытный: 4 офицера Великой войны, 10 из юнкеров и кадетов, произведенных в течение Гражданской войны, остальные юнцы учащиеся. Тревожно.

5-я рота в полку со времен 1-го Кубанского похода, уже по традиции самая молодая рота; и теперь она в полку самая малочисленная, но поразительно сплоченная боевая семья. В юношах горел пламень любви к Родине. Душой роты была ее сестра милосердия, прошедшая с ней все походы, Ксения Францевна Кочан-Пустынникова, народная учительница из станицы Ст. — Леушковской Кубанской области. «Мальчики», как она называла юношей, ее боготворили. Она оказывала исключительно благотворное влияние на них. Имела две Георгиевские медали и была два раза ранена.

Рота расположилась в женской гимназии. Ночью выслала дозоры. А утром здание оказалось окруженным горожанами, пришедшими ее приветствовать, выразить радость освобождению. Горожан поразила молодость чинов роты, а «мальчики» уже тормошили городскую молодежь, передавая ей пыл собственной души… Тут же и сестра Ксения, она знала, что говорить юношам и взрослым.

Днем в нескольких местах города было вывешено рукописное распоряжение, подписанное: «1-го Офиц. ген. Маркова полка кап. Павлов». В нем говорилось:

1. Жители города и уезда призываются к мирной жизни и труду;

2. К сдаче оружия и заявлению о местах нахождения как оружия, так и военного имущества, оставленного большевиками;

3. О регистрации офицеров города и уезда для зачисления их на службу в 1-й офицерский генерала Маркова полк;

4. О предложении поступать на службу в Добрармию для борьбы с большевиками.

На следующий день результаты распоряжения превзошли все ожидания. У штаба роты толпился народ, приносилось и привозилось оружие, даже привезена была походная кухня, которой у роты не было, сгружались подарки населения — картофель, хлеб, сало, масло… даже сено для лошадей; записывалось, где что было оставлено красными, записывались жалобы одних жителей на других; шла регистрация офицеров, которым говорилось в двухдневный срок явиться в роту. Сбились с ног и устали все.

Каждый день вывешивались новые распоряжения касательно всех возникавших вопросов, ничего общего не имеющих с задачей роты даже военно-административной, но глубоко связанных с гражданско-административными, как раз областью «всей власти в городе и уезде». Это не смущало, ведь таковое требование жизни, откладывать решение которого великое упущение.

Забот и дел оказалась такая масса, что решено было провести распределение их. Командир роты оставил за собою ведение гражданских дел — «власть в городе и уезде». Своему помощнику он передал командование ротой, которую предстояло сколачивать и обучать. Фельдфебелю роты было поручено дело снабжения «гарнизона» вооружением, снаряжением, продовольствием и вообще всем необходимым.

Сестре Ксении поручена была новая и необычайная роль: ввиду ее успехов в разговорах с жителями на тему о Добрармии, ее целях и задачах, ввиду ее действительно мудрых советов ротной молодежи, она назначалась «пропагандистом» Белой армии для «обрабатывания» местной молодежи, хотя это слово тогда не произносилось.

На третий день в роту стали поступать офицеры. На шестой день в роте уже числилось до 150 человек, и среди них юноши добровольцы и даже добровольцы солдаты. На восьмой день в ней стало до 180 человек. Организация ее приняла такую форму: 1-й взвод офицерский 40 штыков, 2-й Добровольческий, сплошь из юной молодежи с офицерами на отделениях 50 штыков, 3-й и 4-й взводы солдатские, по 40 штыков в каждом.

Совещание в «штабе». Вопрос: считать ли поступивших в роту «прикомандированными» без права ношения формы полка или сразу же считать их марковцами? Решено не следовать примеру, поданному в Купянске офицерам, надеть марковские погоны. Другой вопрос о добровольцах солдатах. Доверять ли им, составлявшим половину роты? Решение: так как все они служили в старой армии, все знали друг друга и почти всех их знали местные офицеры и так как все они при поступлении мотивом своего решения выставляли то, что большевики принесли с собой насилие и несправедливость, а «белая власть», на поданных уже примерах, несет свободу и справедливость, то решено и к солдатскому пополнению отнестись с полным доверием.