Воплощение страсти, или Красота – большое испытание (Утомленные счастьем, или Моя случайная любовь)

– Скорее что-нибудь случится с нами, чем с ним. Аферист хренов. Сколько раз я тебе говорила: мужиков жалеть нельзя. Мужика пожалеешь – себе дороже выйдет. Будь моя воля, я бы взяла автомат, вышла бы в центр города и всех их перестреляла. Автомат и ведро патронов… Пусть меня потом за это посадят, плевать! Только бы Толика в живых оставила. Уж больно он в постели хорош. А в наше время, сама знаешь, кроме как постели, с мужиков-то и взять нечего. Да и то у половины из них между ног такое, что смотреть не хочется. Ей-богу… Прямо настоящая деградация. Так что, подруженька, накрылась твоя машина медным тазом. Забудь о ней.

– Ничего и не накрылась, – вяло возразила я.

Танька, словно не слыша моих слов, продолжала возмущаться дальше:

– Ну, аферюга! Ну, хитёр! Такую тачку прикарманил. Чтоб ему эта машина боком вышла! Чтоб у него все светофоры красные были! Чтоб он въехал в столб первый попавшийся, чтоб его в Склиф увезли, окаянного!

– Кончай каркать!

– А я и не каркаю, я правду говорю. Сама посуди, разве может у тебя с этим Максом что-нибудь станцеваться? Он гол как сокол, да ещё кучу долгов имеет!

– Откуда тебе знать, что он гол как сокол?

– Так это и дураку понятно. Ежели на нём долг завис, о чем вообще может идти речь? Может, он врёт, что его товарищ подставил! Может, он карточный шулер или в казино все деньги спустил! Может, он игрок заядлый! Вот сейчас твою машину продаст, а деньги продует!

– Господи, Танька, не говори ерунды. Как он мою машину продаст, если у неё бампер помят?!

– Вот на запчасти и продаст. Может, пока мы ему названивали, он разборкой и занимался. Дурак не дурак, а денег на казино хватит. И вообще, Ленка, запомни одну вещь. Этому меня ещё мама учила. Каким бы мужик хорошим ни казался, верить можно только себе и полагаться только на себя. А самое главное, это тоже говорила мне мама, за мужиков бороться бесполезно. Вот я, например, за своего мужа, который полюбил другую женщину, бороться даже не пыталась. Борьба за эту двуногую особь сильно снижает собственную самооценку. Бороться можно и нужно только за себя!

Слушая сумбурную речь подруги, я не смогла удержаться от улыбки:

– Красивые ты слова говоришь, Танька, да только сама в них не веришь. Стоило тебе с Толиком познакомиться – сразу здравый рассудок потеряла. Головой поехала…

Наш разговор прервал пронзительный звонок в дверь. Мы обе с ужасом переглянулись. Дрожащими руками я достала из кармана пистолет.

– Наверное, это Толик, – едва разлепляя губы, прошептала Танька.

– Не открывай. У меня какое-то дурное предчувствие…

– Я тебе говорю, что это Толик. Как же я могу его не впустить?

Танька хотела было встать, но я удержала её на месте.

– Твой Толик сам говорил, чтобы мы никому не открывали дверь. Так давай и не будем её открывать. Зачем нам лишние неприятности? Если это и в самом деле Толик, пусть позвонит тебе по телефону и скажет, что это он!

– Как же он позвонит, если не знает моего номера? – жалобно застонала Танька.

– Ничего, сообразит, как узнать. Позвонит в справочную и по адресу найдёт.

Звонок повторился ещё раз. На этот раз он был куда более настойчивым. Тот, кто стоял за дверью, руки от кнопки не отрывал. Сидевшая как на иголках Танька, оттолкнув меня, сорвалась с места и пулей бросилась в коридор.

– Стой! – громко закричала я, запоздало пытаясь схватить её за руку. – Стой! Кому говорят!

«Ну вот и всё, надо готовиться к худшему, – поняла я. – Дура Танька, связалась с этим смазливым блондином. Перетерпеть не могла! Притащила его сюда (запоминай адрес, дружочек), завтраком накормила и… отпустила к Драному. И я как последняя идиотка пошла у неё на поводу! По-хорошему он с братцем пообещал договориться, как же! Я, конечно, не ясновидящая, но то, что за дверью стоят крепкие ребята, готовые изрешетить нас с Танькой, как только мы их впустим в квартиру, – это как пить дать. И ведь не сделаешь ничего. Не откроем – дверь выломают. Может, хоть соседи догадаются в милицию позвонить?»

С замками Танька справилась на удивление быстро.

Распахнув дверь, она взвизгнула и как ошпаренная отскочила назад. На пороге, пошатываясь, стоял Драный.

Глаза его были по-жабьи выпучены, толстые губы шевелились, словно он собирался что-то сказать, но не мог подобрать нужные слова.

Мясистая, поросшая тёмным пухом пятерня с кольцом-печаткой на указательном пальце комкала на широкой груди рубашку из тонкого полотна, перепачканную кровью. Сделав шаг вперёд, он с грохотом рухнул на пол и громко застонал.

Набравшись храбрости, я перешагнула через его тело и выглянула из квартиры.

– Там никого нет, – с трудом выдавила я из себя и быстро захлопнула дверь.

– Ты уверена? – каким-то чужим голосом произнесла Танька.

– Там никого нет, – ещё раз повторила я и опустилась на корточки рядом с Драным.

Драный лежал на боку. Поначалу небольшая лужица крови, почти незаметная на грязновато-коричневом линолеуме коридора, увеличивалась прямо на глазах.

– Эй, ты что? – прошептала я и, преодолев смешанное со страхом отвращение, перевернула его на спину.