Воплощенный идеал (сборник романов)

Человек моргнул, вглядываясь. На нем была красная пижама.

— Вы что, не знаете, который час? — раздраженно спросил он.

— Который час, я знаю, — огрызнулся Перс. — А вот где ваш чертов грузовик, хотелось бы узнать? У меня здесь склад забит рыбой. Привезли дневной улов, и его некуда деть.

— Извините, ничем не могу помочь. Грузовой автопарк закрыт.

— Минутку! — закричал Перс, увидев, что Натачский протянул руку к кнопке отбоя. — Скажите, ради Бога, когда запланирован следующий вывоз?

— Подождите.

Человек исчез с экрана. Перс оглянулся на меня, и я увидел, что гнев и раздражение в его глазах исчезают, уступая место смутному беспокойству. Я поднял брови и указал взглядом на бутылку. Он кивнул, и я налил ему, почувствовав прилив жалости. Перс — рыбак, весь его капитал вложен в траулер, и мы оба уже догадались, что дело наверняка не в поломке и даже не в бюрократической ошибке.

Натачский вернулся с распечаткой. Он поднес ее к экрану жестом, говорившим: «Видите, это не я, это компьютер».

— Следующий вывоз в четверг, — пробормотал Перс. — Как же так, Иван?

— Нет места на складах.

Они молча посмотрели друг на друга, и Перс спросил:

— Забиты?

— Битком.

Мы сидели в гостиной со стаканами в руках и смотрели на темную воду. Траулеры уже встали на якоря. На небе светились две луны — кажется, Алеф и Гимель.

Говорить не хотелось.

— Прости, если я нагрубил, — начал Перс после одной особенно долгой паузы. — Настроение паршивое. Знаешь… — он задумчиво посмотрел в окно. Мы потеряли треть населения, а продовольствия производим не меньше. Я всегда думал, что для нашего поселка главное — поставлять побольше рыбы, и можно жить. Но это не так, верно, Кев?

— Верно, — подтвердил я. — На планете должно быть сбалансированное производство.

— Я слышал, в Инчтауне закрылись два завода. Наверно, не хватало рабочих рук. Народ увольняется. Ну, там фермерство, рыболовство — им все нипочем, это работа индивидуальная, практически единоличная. Но вот промышленность… Ей нужны заводы, машины, кредиты, профсоюзные договоры, рабочие, конструкторы и менеджеры… Если все уедут, что будет с нами? Если заводы встанут? Ну, ладно, останется фермерство и рыболовство. Значит, когда сломается трактор, впряжем арбыка. А когда сломается двигатель, поднимем эту гадость — паруса. Ведь мы колонисты, мы аборигены. Кончится материя для парусов — соорудим их из листьев… — Он посмотрел на меня. — Понимаешь, Кев? Мы станем дичать, потому что некому будет покупать у нас рыбу и платить за нее деньги, на которые нам надо приобретать запчасти к траулерам и тракторам…

— Хедерингтоновцы говорили, — ответил я, — что Аркадия больше всего подходит для сельского хозяйства и рыболовства. Они владеют в нашем Секторе группой планет и собираются и нас прибрать к рукам. Мы будем производить продовольствие, а другие — машины и инструменты. Какая-нибудь планета будет обслуживать космические челноки, и так далее.

— Они свяжут нас по рукам и ногам… — пробормотал Перс.

И мы опять надолго замолчали.

На следующее утро за завтраком раздался прерывистый сигнал из моего кармана, означающий, что, по мнению телегазетчиков, есть новости, достойные моего внимания. Обычно это оказывалось сообщение об убийстве кого-то из власть имущих в каком-нибудь месте, о котором я и слыхом не слыхал, или о заключении торгового соглашения между двумя захолустными планетами, или о том, что я не продлил подписку. Сегодня, однако, новость касалась непосредственно Аркадии.

С экрана смотрела девушка ошеломляющей красоты.

Не успел я мысленно поздравить телегазету с тем, что они наконец-то правильно выбрали приоритеты, как до меня дошло, что девушка говорит о хедерингтоновском проекте. Тогда я попытался сосредоточиться на словах.

В общем, Организация собиралась выплатить «планете Аркадия» денег. Сумму такую огромную, что я тут же забыл ее; знаете, как это бывает с рядом нулей, разбитых на тройки. В голове немедленно возник интригующий вопрос: кому достанутся эти деньги?

Девица улыбнулась, словно обсуждала стоимость своих покупок в магазинах.

— Эта сумма будет внесена в Банк Вселенной, — сказала она, — и будет передана Всеаркадийскому Совету через пять лет, когда «Хедерингтон Организейшн», лишая себя многих выгод, вернет Аркадии прежнее состояние.

Что сделает Всеаркадийский Совет с такими деньгами? Потратит, надо думать. Я догадывался, кто первый их получит. Местному художнику закажут огромную статую Хедерингтона, которую воздвигнут в Премьер-сити на площади Совета. Затем начнется строительство Хедерингтоновского музея и Художественной галереи, которое превысит смету на четыреста процентов. После чего Верной Трейл и Потомки пионеров получат грант на развитие местных искусств и ремесел, которого им хватит, чтобы танцевать всю оставшуюся жизнь.

Остальное уйдет в центральные фонды. Рядовые жители никогда не увидят этих денег.

Некоторое время я смотрел на девушку, более интересуясь ею, чем продажей планеты. Девушка приятно улыбалась, сознавала, что приятно улыбается, и пользовалась этим — особенно когда нужно было сказать что-то неприятное.