Воплощенный идеал (сборник романов)

Мне нравятся примитивные парусные лодки. Есть еще место для них на этой планете, как бы ни расписывали мне риверсайдские рыбаки достоинства новейших траулеров на воздушной подушке, каких, между прочим, они себе позволить не могут — пока новая колония достигает земного уровня, проходит порой жизнь не одного поколения…

На юге уползала за горизонт последняя луна Аркадии.

— Видишь, Гимель заходит. — Собственный голос показался мне каким-то нереальным в вечерней тишине.

Джейн повернулась и посмотрела на маленький серебристый диск.

— У меня странное чувство, — сказала она. — Мне девятнадцать лет, и я никогда не видела безлунной ночи. Чтобы наверху было совсем пусто. Сплошная чернота. Даже не верится.

Над мачтой проплыл «воздушный змей» — крошечный светящийся жучок на мерцающей треугольной паутинке.

— Останутся звезды, — напомнил я.

— Это другое дело. В заходе последней луны есть что-то… что-то зловещее. Будто настает конец света.

Я рассмеялся: у Джейн слишком богатое воображение.

— Не забывай, что все шесть лун видны на другой стороне планеты. И потом, завтра они будут у нас над головой. Ты их, правда, не увидишь при дневном свете, но они дадут о себе знать…

— Ты имеешь в виду приливы?

— Я думаю, мы к ним готовы.

Однако в душе я вовсе не был уверен в этом. Луны Аркадии движутся по блуждающим орбитам и каждые пятьдесят два года собираются все вместе на небольшом участке неба. Прекрасно, если мы сделали все необходимое. Но беда в том, что о событиях предыдущего цикла мало что известно.

Человек появился на Аркадии — этой на девять десятых морской планете с единственным континентом в экваториальном поясе да несколькими разбросанными островами — сто тридцать лет назад. Сам я принадлежу к пятому поколению аркадян. Мне тридцать два года, и во время прошлого соединения шести лун меня еще не было на свете.

Старожилы поселка Риверсайд, конечно же, помнили о событиях того времени, но с таинственным видом помалкивали. Было лишь известно, что вспыхнули необъяснимые бунты и что много людей утонуло Рассказывали также истории про оборотней — Бог знает, кто первый это придумал, но люди достаточно глупы, чтобы повторять такие байки.

Несколькими неделями раньше я беседовал в «Клубе» с шестидесятилетним Джедом Спарком, представителем третьего поколения аркадян.

— Тут ведь как получается, — важно разглагольствовал он. — Когда все шесть лун разом выстраиваются в ряд, это действует на мозги. Гравитация так растягивает извилины, что человек может свихнуться. Помнится, в прошлый раз — я тогда ребенком был — это началось под Рождество. Мои вручили мне подарок, большой такой сверток. Я смотрю на него, потом на них, и вдруг чувствую, что знаю, какой там подарок. Разворачиваю — и правда: старинный поезд с красным паровозом. Привезенный с Земли. Стоил, верно, кучу денег. Но, скажу я вам, это ощущение, будто я посмотрел сквозь обертку, надолго выбило меня из колеи.

Он выразительно передернул плечами, и мне пришлось поставить ему пиво в порядке компенсации за расстройство.

Тогда я только улыбнулся, но несколько недель назад на Опытной Станции нежданно-негаданно появилось четверо визитеров. С одним из гостей, Артуром Дженкинсом, я познакомился еще девять месяцев назад на конгрессе. Хотя наши специальности далеки друг от друга, как Северный полюс от Южного, мы с удовольствием поболтали на одной особенно скучной лекции; я — морской биолог, и он нашел мою профессию достаточно любопытной.

Однако сейчас я его практически не видел. Очевидно, Артур и трос остальных являлись исследовательской группой с секретным заданием. Одно я все же знал: Артур — психиатр. Отсюда напрашивалось предположение, что исследуют они нас, жителей Риверсайда, нашу реакцию на пятидесятидвухлетний цикл. Как ни странно, эта загадочная «реакция» наблюдалась только среди населения прибрежных районов. В прошлый раз сожгли дотла Старую Гавань — ближайший большой порт. Рассказывали, что друзья ни с того ни с сего бросались друг на друга…

Я рассеянно смотрел на шумную стайку чаек-юнкеров; одна из них только что бултыхнулась в воду, а остальные подняли гвалт, когда она вынырнула с рыбиной в клюве. Вокруг парили крошечные мяучки — морские колибри. Они питаются мельчайшими рачками — планктоном, — выхватывая их из воды своими длинными и тонкими, как иглы, клювами.

Голос Джейн вернул меня к реальности.

— А правда, прилив будет больше ста футов? — спросила она.

Обычно луны Аркадии разбросаны по всему небу, и тогда приливы незаметны.

— Ничего. Мы это предусмотрели. Кое-кого придется временно эвакуировать в Исследовательский центр и другие места. А когда приливы закончатся, все дружными усилиями помогут очистить домики. Я думаю, никто не откажется.

В Риверсайде живет человек пятьсот (и каждый пятый работает на Станции); поселок теснится на крутых склонах, там, где река расширяется и образует эстуарий, однорукавную дельту. По моим расчетам, около тридцати домиков на две недели станут непригодными для жилья — собственно, к некоторым вода и так подступала при каждом приливе.

— А что будет с твоей рыбой?