Вопреки

– Ты сейчас действительно думаешь о пицце?

– Да! Ну и немножко о тебе, – она лучезарно улыбнулась. Если бы ты обо мне думала, мы бы сейчас точно не разговаривали!

– Ладно, пицца так пицца, – я неудовлетворённо вздохнул, поднявшись с кровати. – Пойду схожу за ней, может она разделит мои мысли! – Даша показала язык и засмеялась.

– Ой, тогда не буду мешать вам сплетничать, позови, когда всё обсудите! – Я с улыбкой закатил глаза и вышел из комнаты. Конечно обсудим! Даже планы по захвату новых территорий разработаем, чтобы они не были провальными!

Я спустился к парковке, обогнув детскую площадку, которую мы поставили этим летом для Ромы, Макса и Авроры. Ничего особенного – горка, качели, бассейн с пластмассовыми шариками и песочница, но каждый раз, когда я проходил мимо, мне всё сильнее хотелось увидеть детские счастливые лица и звонкий смех, во время безудержной беготни вокруг. Мне кажется, я жду их появления сильнее, чем родители (которые уже купили, всё что только можно для первых месяцев и переделали зал в квартире в детскую), которые пока что еще даже не решили будут ли они ждать их появления в частной клинике или городской больнице, всё, что пока их интересовало, так это то, что лишь бы за тремя не прятался четвёртый, как Аврора за братьями. Забавно, что родители еще пару лет назад наотрез отказывались думать о детях, сполна довольствуясь мной и моими подростковыми выходками. Поэтому, когда Марте стало плохо в театре, то она подумала, что отравилась суши с тунцом, но никак не о том, что беременна.

Я открыл заднюю дверь машины, достав картонный пакет, точнее, то, что от него осталось, после дождя, и взял наши верхние вещи, чтобы они подсушились возле камина, за дровами для которого, нужно было спускаться в небольшой погреб возле входа в дом. Закрыв машину, я сложил вещи в пакет и направился к лестнице в подвал, когда до меня стали доноситься звуки фортепиано и тихого пения. Я подумал, что мне показалось, но чем ближе я подходил к дому, тем лучше начинал слышать музыку. Наверное, Даша включила какую-нибудь пластинку с нижней полки, там как раз лежал винил с романтичной музыкой из любимых фильмов Марты. Я взял несколько сухих дров из небольшой поленницы и направился ко внутреннему входу в дом, ведущему из подвала, выйдя к гардеробной возле прихожей.

Я поставил пакет на барный стол и принялся разжигать камин, убрав перед этим оставшуюся от прошлого раза сажу. Я сложил пирамидкой внутрь дрова, положив на прежние угли и веточки сначала несколько маленьких дров, а поверх них два больших, чтобы камин лучше разгорелся. Открыл задвижку прямого хода в трубе и прогрел воздух какой-то прошлогодней газетой, потому что там была статья о моём концерте. Видел бы это сейчас папа, то мне бы хорошо влетело, за то, что уничтожаю такой драгоценный материал! Вообще не понимаю, как он за лето не смог найти эту газету в стопке для розжига, ведь я её почти не прятал меж других листов. Что ж, звёздная болезнь меня обошла стороной и уже хорошо. Когда из трубы появилась тяга, то я свернул еще пару газет в комок и поджог, бросив в основание моего древесного шалаша. Теперь оставалось только дождаться потрескивания и лёгкого гудения в трубе от тёплого воздуха, и всё, камин был готов! А если учесть, что дров я почти туда и не положил, то его готовность стоило ожидать с минуты на минуту, поэтому я положил вещи на ближайшие к камину стулья, подвинув поближе к огню.

Я вернулся к столу и вынул размякшую коробку с пиццей из пакета, поставив лимонад в холодильник, чтобы хоть немножко сбить его тёплый приторный вкус. Я достал две фарфоровые тарелки с золотой каймой из буфета, положив на них по половине пиццы, когда со второго этажа вновь раздалась музыка, а голос, слегка дрожащий, пел что-то на рупрехтском языке. Вообще, Даша не умеет петь и потому, было бы странно предположить, что эти волшебные звуки издаёт она, но интерес с каждым мгновением проникал в меня всё глубже, от чего я медленно поднялся по лестнице наверх. Я заглянул в комнату и обомлел: Даша сидела за фортепиано и с закрытыми глазами пела песню, которая звучала у неё в наушниках. Во-первых, я не знал, что она умеет играть, во-вторых, когда она, чёрт возьми, научилась петь, если обо всех своих начинаниях она мне первому рассказывает! Я стоял в дверном проёме с приоткрытым от удивления ртом и не мог оторвать свой взгляд от неё – я никогда не видел её такой до этого. Да, это романтично, когда девушка-барабанщица и всегда интересно наблюдать за её экспрессивной игрой, но сейчас это были не те эмоции, которые она излучала, сидя за ударной установкой, сейчас это было нечто другое. Казалось, словно вся комната озарилась солнечным светом, а инструмент вместе с ней парит меж облаков, так невесомо и чувственно было её исполнение, словно поёт не она, а её душа. Я никогда прежде не видел, чтобы она что-то делала с таким наслаждением, не обращая внимания на окружающий её мир. Она была удивительна и притягательно нежна. Даша открыла глаза и ахнула, тут же прекратив игру, когда увидела меня.