Вопреки

Развиднялось. Денница скользила.
Шлях дышал запотевшей травой.
Пробуждалась палящая сила,
Окаймляя восток синевой.

Мне куга снова что-то шептала

У дремливой, безмолвной воды,
И ракита, склонившись, роптала
На уныние знойной чреды.

Льется память прозрачной рекою,

Будто гнулась ракита вчера,
Но все чаще дымятся тоскою
Не знававшие степь вечера.

«Вечер грядет. Солнце к западу жмется…»

Вечер грядет. Солнце к западу жмется —
Медленно катится к яме ночной.
Может, под звездами пекло уймется,
Вняв колыбельной росы неземной.

Только не сладить с палящею силой

Всем хладнопесенным звездным хорам,
Если зарю поднебесье вкусило,
Жалуя волю горячим ветрам.

«Распахнулся апрель. Снова настежь ворота…»

Распахнулся апрель. Снова настежь ворота.
Пробуждается грязь в руслах сонных дорог.
И впивается ветер в кожурки болота,
Словно в белую стынь —
свет рифмованных строк.

Только шкура груба после долгого плена —

Обернулась подошва дубовой корой.
И не сгинут никак сгустки зимнего тлена,
Недовольные сретеньем с вешней порой.

«Снова поле на рассвете…»

Снова поле на рассвете
Наводнили голоса,
И на скошенном вельвете
Закиселилась роса.

Волглой прели поволока

Проняла сухую рань,
И на скатерти востока
Возлегла рудая стлань.

Поле в золоте захрясло.

Труд сплотил десятки рук.
Обнимает стебли вясло.
Сноп и ладен, и упруг.

Но пройдет заранок вскоре,

Заметя свои следы,
Чтоб воздвигнуть в желтом море
Завтра новый храм страды.

«Грядет зима – пора забвенья…»

Грядет зима – пора забвенья.
Вся степь готовится ко сну
И ждет снегов прикосновенья,
Чтоб в их зарыться белизну.

И хутора живут зимою,

Уже давно считая дни,
Когда метель седой каймою
Украсит чахлые плетни.

«Раскудрявился Дон своевольный…»

Раскудрявился Дон своевольный,
Пляшет зыбь в ледяной черноте.
И срывается берег бездольный,
Растворяясь в голодной воде.

Так и мне доведется однажды

Обрести неизбежный покой
И познать утоление жажды,
Став минувшим природы донской.

«Когда луна младая проступает…»

Когда луна младая проступает
На синеве, влекомой тишиной,
И наливное солнце выкипает,
Ложась на дно притворною блесной,
Робеет высь при встрече с темнотою,
Являя дня портвейновый закат.
И снова звезды грезят слепотою,
Чтоб ночью в бездну прыгать наугад.
Но утро вновь развеет чары власти
Безокой тьмы, отринув путы сна,
А из волны, исполненная страсти,
В рассветный час покажется блесна.

«Пахнуло степью на город спящий…»