Вопреки искусству

У меня женская фигура; фартук, женская одежда, парик и тушь для ресниц. От отца мне достались одежда и вещи матери. Марте Хуке пишет: «Утром я втискиваю себя в одежду».

По утрам я втискиваюсь в одежду, она слишком тесная, она мала мне. Пиджак еле налезает на меня. Рубашка, брюки, ботинки и пиджак, мои желания не совпадают с тем, чего хочет моя одежда.

Голос становится тонким. Горло словно сжимается. Язык утончается. Рот шире, голос приятнее и громче, таким можно позвать дочь. Даже глаза меняются. Теперь я вижу иное.

Отрастают волосы и ногти. Ноги вытягиваются. Шаги становятся шире, походка делается плавной. Вскоре при беге мне нужно будет забирать волосы в хвост.

Спальня, она синяя. Ледяные голубые обои с вышитыми на плотной ткани серебряными лилиями. Английские обои с ледяными цветами, их чашечки едва приоткрыты, словно они цветут на морозе, будто природа изменилась и живет теперь по законам вещей. Пластмассовые цветы в вазе на тумбочке. Двуспальная кровать с коричневым покрывалом. Белые подушки, белое одеяло, белая простыня, внезапное чувство счастья, свободы, пустоты.

Тяжелые коричневые шторы. Лучше задернуть их, оставив маленький просвет в середине, узкую полоску света, царапину сентября или апрельскую прореху, такая появляется, когда разрезаешь ножом ткань.

Сон тоже меняется: теперь я сплю беспокойнее, чаще просыпаюсь, будто слух обострился. Или уши торчат как-то иначе?

Новое ухо, оно вырастает из старого.

Будто моя кожа – это воск, обретающий новые формы, кожаная оболочка наполняется плотью. Сон будто растягивает и сжимает кожу, образуя новое тело поверх старого, приходится спать в ином положении.

Сны тоже изменились. Я сплю в белой ночной рубашке.

Свет включен, но его мало, отдергивают шторы, зажигают все лампы, светло не становится.

Имя произнесено, множество раз. Это неправильное имя.

Крылатое лицо с острыми чертами, похожее на человеческое, оно опускается на грудь спящего и высасывает его дыхание. Приятный холод, надежный и теплый, я хочу проснуться, но не могу.

Комнаты тоже изменились. Окно спальни выходит на море. С противоположной стороны фьорда виден Аскэй, похожий на морскую плотину. Остров и тучи, тяжелая серебряно-серая пелена облаков, застилающая небо и свет. Остров словно отбрасывает тень на окно спальни.

Дуб перед домом просовывает ветви в окно, прямо в спальню, я сплю на верхушке дерева. Листья сохнут, меняют цвет и опадают, возле кровати валяются желуди.

Мой язык тоже изменится, исподволь, как бывает, когда заменяешь одно имя на другое, одно предложение на новое. Первая фраза должна быть мягкой, как воск.

Первая фраза – мы прорабатываем ее, подбираем слова и склеиваем их другими словами. Липкий мягкий словесный ком. Мы выстраиваем структуру, можно сказать лепим куб и заполняем его словами. Проступает узор, фраза наполняется светом.