Вопреки любой логике (СИ)

— Во дела, откуда я это взяла? — спросила она саму себя и Наташа мрачно зыркнула на нее, — муза. Ты что творишь?

— Откуда я знаю, ты же пишешь, — огрызнулась Наташка, прекрасно зная, что подопечная ее все равно не слышит. Но кресло пнула, на всякий случай.

— Ай!

— Это тебе за шлюхастых блондинов, которые всяких Ладочек на столах растлят, козел блудливый, — буркнула Наташа и упала обратно на кровать, мрачно уставившись перед собой. Пока Самойлова хлопала глазами, улеглась обратно, и чуть сдвинувшись на край, вытянула ногу, пнула спинку кресла еще раз.

— Ай! Да что такое, регулятор, что ли сломался? — озадачилась писательница, а Наташа недовольно засопела.

— Пиши, давай! Любительница блондинов, — прошипела она и улеглась обратно, складывая руки на животе. Мысли плавали где-то очень далеко от творчества писательницы эротики, хотя судя по тому, что она строчила, не так уж и далеко.

Во что Наташа вляпалась?

Нет, точнее, почему она опять куда-то вляпалась? Неприятности оно дело привычное, во всяком случае, для Таракановой, но в этот раз они перешли всякую грань. То, что произошло в зале перехода — было странным, непонятным и определенно несло проблемы.

Наташа вздохнула и села опять на кровать, задумчиво пялясь на светящийся монитор, слыша, как бормочет Карина, исправляя текст. Сейчас ей было не до однотипного сюжета про преподавателя и ученицу, там все равно ничего нового. Каждый третий роман про это, где звезда университета и научной среды обязательно красив, умен и сексуален, как Ален Делон в свои лучшие годы. А вот произошедшее да, оно волновало. Потому что Наташа убежала.

Позорно. Глупо. Быстро скача как сайгак, слыша крики Ипполины Аркадьевны в спину, вопли четырех купидонов, среди которых были небезызвестные два голубокрылых орла Мамонтов и Кокошников, этот идиот Северов и дружок Гордея — Максим Ковальчук, что было еще хуже. Потому что к вечеру о случившемся наверняка будет знать весь корпус купидонов от уборщиков до начальника, а затем и вся канцелярия.

Она целовалась с Гордеем.

Хотя технически касание губ на пару секунд поцелуем назвать нельзя, но именно так оно и выглядело. Она даже не успела отчитать его за подстреленную Ренату, вообще ничего не успела. Был только он, его губы, запах и ничего вокруг. Какого черта произошло?

— Он точно в меня чем-то пальнул. Это любовная магия, пузан ванильный, я уверена, — буркнула Наташа сама себе, успокаивая свою ворчащую совесть, — не иначе, как в воду подмешал. Или в тот салат. Не зря он мне показался подозрительным. Или этот идиот Владлен тренировался и меня по касательной задело. Не может же мне Гордей нравится? — спросила саму себя и тут же уловила краем уха:

— Ах, мой сероглазый король, ах! Еще!

— Грр, какой сероглазый! — рявкнула Наташа, пиная кресло и Карина очнулась от собственных мыслей, пробормотав:

— Кареглазый брюнет Гордей…

— Дмитрий!

— Да, Дмитрий, блондин с серыми глазами, точно грозовое небо…

— Гордей! — и тут же Наташа одернула саму себя, — то есть Дмитрий!

— Так Дмитрий или Гордей? — озадачилась писательница, и Наташа со стоном уронила руки в ладони.

— Да чтоб этого крылатого стрелочница его же стрелами Влад затыкал до смерти, — буркнула Наташа и Карина мгновенно встрепенулась, вскрикнув на всю квартиру:

— Точно, надо написать слэш-роман о студенте Гордее и преподавателе Дмитрии! Наташа озадаченно наклонила голову, невольно пробормотав самой себе:

— А Горгей-то имя все же нарицательное…

В канцелярию возвращалась, как агент КГБ или даже сам Джеймс Бонд. Вспоминая, как сбегала из дома под ночь на гулянки, а также из школы, Наташа, натянув на голову капюшон толстовки, быстро прошмыгнула из двери, прямо к лифтам, ведущим на жилые этажи. Совсем немного дождаться, пока придет лифт, желательно, чтобы никто не вздумал сюда спуститься, потом быстро метнуться к своему номеру по этажу. Там, конечно, есть риск нарваться на муз, но их всегда можно проигнорировать.

План был почти безупречен, если бы не одно «но».