Вопреки любой логике

— Чертовы коммерческие авторы, — процедила девушка, закрывая блог и поднимаясь. Гордей озадаченно наклонил голову, глядя, как Наташа поспешно собирается, суя ангелфон в задний карман джинсов. Теперь она походу решила носить исключительно их.

— Проблемы? — как-то даже участливо спросил он, и девушка замерла, держа в руке стакан сока, который собиралась допить, с подозрением покосившись на купидона.

— А что уже руки чешутся кого-нибудь пристрелить? — поинтересовалась Наташа и Гордей улыбнулся.

— Нет, я…

— Ты что, вздумал мне Викусика грохнуть, стрелочник крылатый?! Имей в виду, она замужем и с детьми! — зарычала Тараканова. Сама не понимая, чего завелась. Удивленный купидон примолк и снова наклонил голову на бок.

— Наташ, что за…

— Вот и не вздумай даже целится своими наконечниками в творческий шар моих подопечных, Горгейчик, а то я тебе быстро твой лук сломаю так, что больше ничего на него не натянешь! — рявкнула Наташа так громко, что в ресторане мгновенно образовалась тишина. Любопытные лица со всех сторон обернулись на их столик, заставив девушку пожалеть о своем вспыльчивом нраве. И расстроится, что не проделала пару дырок в туше этого самодовольного идиота, который взял и расхохотался, откинув назад голову.

— Таракан, ты неподражаема, — хмыкнул Гордей, наконец, успокоившись, озорно сверкая серыми глазами, — я могу напомнить, как хорошо натягивал свой лук… — кокетливо потянул купидон, но не успел закончить, как Тараканова схватила с его тарелки кусочек недоеденной шарлотки, запихав в рот парня с садистским наслаждением, заставляя откашляться. Зорко оглядев ресторан, девушка уперла руки в бока и гаркнула:

— Кому тут еще интересно?!

Головы вновь склонились над столами, погружаясь в обсуждения, а Наташа с удовлетворенным видом двинулась на выход к лифту.

— Таранчик, если что, мои стрелы всегда готовы для тебя! — послышалось вслед, когда девушка уже настигла порог и с чувством выполненного долга она показала средний палец незримому шутнику, вновь слыша гогот. Надо было пирог поглубже в глотку ему затолкать, чтоб точно помер во второй раз.

А в огромном двухэтажном доме семейства Жабиных в Подмосковье царил хаос, сравнимый разве что со смерчем. Виктория бегала из угла в угол под настороженные взоры собственного семейства, периодически дергая себя за волосы, заставляя при каждом своем бормотании вздрагивать каждого члена семейства, сидящего на большом кожаном диване посреди гостиной и попугайчика Мотю в клетке, стоящей на одном из трех кофейных столиков. Видимо его кто-то притащил, потому что обычно огромный разноцветный попугай породы Ара обитал в специальной комнате, выделенной исключительно для него одного. Наташа вздохнула и подошла ближе, глядя на испуганно замерших мужа-бизнесмена госпожи Жабиной и тройняшек мальчиков, которые испуганно хлопали одинаковыми глазами на собственную мать, не понимая, что происходит. Неподалеку тихо кралась горничная, прижав к себе цветной пипидастр для пыли, видимо в надежде, что в случае чего отобьется от хозяйки.

— Да как они смеют, а?! — верещала Виктория, сотрясая воздух и воздевая к потолку тонкие холеные руки, — я им там, в прологе с третьего абзаца секс-сцену такую, что все потекут! Да он там ее в стойке журавля на крыше апперкотом в позу 22, а они мне: да как вы можете требовать подписку, написав только пролог! И эти претензии о продолжении и перерывах, вот я что не человек?! — рявкнула она и резко обернулась к семье, вновь вздрогнувшей от ее крика.

— Человек, — хором отозвались они, вжавшись в спинку дивана. Пытаясь мимикрировать под окружающую действительно.

— Писатель что, тоже не человек?!

— Человек, Виктория Педросовна, человек, — пискляво отозвалась горничная, спрятавшись за огромной вазой династии Минь.

— Вот! Я человек! — кивнула важно Вика, — а не… — и тут же отозвался попугай:

— Дур-р-ра! Дур-р-ра!

Муж женщины, Владислав, замахнулся на попугая, прошипев: — Замолкни бройлер!

— Мотя пр-р-рав! Владик учить! Дур-р-ра! Вика дурр-р-ра! — от слов попугая мужчина даже позеленел, а затем стал светлее даже белой шкуры полярного медведя, которая лежала у камина. Виктория сощурилась, взглянув на мужа.

— Владик, ты что, меня не уважаешь? — прорычала женщина. Вперив руки в бока. Влад незаметно пихнул ногой клетку, а затем миролюбиво улыбнулся. Но на всякий случай спрятался за детей.

— Что ты дорогая. Не слушай глупую птицу. Ты у меня самая лучшая. — попытался отшутиться он, сглотнув от пристального взгляда. — И денежки тебе эти не нужны. Хочешь я тебе еще одно Феррари куплю? Тридцать пятое?

Виктория топнула ногой в изящных лабутенах и гаркнула:

— Не хочу твою машину, я хочу деньги! Как я без денег буду держаться?! Я же самостоятельная женщина с двадцати одного года!

— Но, дорогая… — вновь попытался встрять муж, однако Вику уже понесло. Она топала ногами, утопая шпильками в мягком ворсе персидского ковра ручного пошива, и периодически дергала изящно накрученные локоны.