Вопреки (СИ)

«По часовой», — мелькнуло в голове.

Нащупала ключ, провернула, распахнула дверь и выскочила на веранду, потом на крыльцо. Одним прыжком одолела все четыре ступеньки и, схватившись за металлический столб, крутанула себя за угол дома. Пронеслась вдоль него, высматривая пролом в заборе, освещённом луной. Заметила тёмное пятно, рванулась к нему. Вклинилась в заросли то ли малины, то ли ежевики и, процарапав кожу шипами, добралась до пролома, споткнулась об остатки забора, упала, вскочила и по прямой метнулась к лесу. Уже забежав в него, услышала крики. Они не испугали — подстегнули. Может, кто-то на небе сжалился и придал ей сил, но, не замечая ран на теле, не замечая боли в голых ступнях, она мчалась вглубь леса, увертываясь от стволов деревьев и получая хлесткие удары веток.

Потеряла счёт времени. Сколько бежала? Где она? В какой-то момент поняла, что надо остановиться и прислушаться к погоне. Прижалась спиной к стволу, тяжело и с хрипом дыша. Преследователи оказались недалеко, даже услышала топот ног, треск веток под ними. Взяла правее и вновь помчалась. Сколько ещё бежала? Не знает… Мозг лишь выдирал из темноты стволы деревьев и подсказывал дорогу. И билась мысль о тропе. Выскочила на неё.

«Направо», — вновь пронеслось в голове.

Повернулась в одну сторону, в другую.

«Туда…»

И рванулась в сторону посёлка, понадеявшись, что достучится в чей-нибудь дом.

Препятствие возникло внезапно. Забор. Врезалась. Ринулась вдоль. Бежала, уже ничего не соображая. Вспышки перед глазами мешали высматривать тропу. Камень. Падение. Подъём. И снова бег, но уже медленный. Силы стремительно таяли. Уже шла, держась за забор и за грудь… потом колени об тропу… живот на холодной земле… доползла до калитки… чуть приоткрыта… не успеет… протянула руку… толкнуть… открыть… голова на земле…

Всё. Не смогла.

Она лежала без сил, боком прижавшись к забору. Перед глазами вспыхивали и плавали красные круги. Лёгкие хрипло горели огнём, выползли горячие слезы. И голоса… где-то там… в темноте… приближались…

Даже не нашлись силы вздрогнуть, хоть и испугалась: кто-то рванул её вверх и, зажав рот, затащил в калитку. Раздался мягкий тройной щелчок навороченного замка, разорвавший ночную тишину.

— Тише, девочка. Тише, — прошелестел у уха едва слышный шёпот. — Я, конечно, посещаю тренажёрный зал, но в рукопашном бою не асс. С несколькими не справлюсь. Замри…

Одна рука ещё сильнее прижала её спиной к твёрдому телу, одетому во что-то кожаное и мягкое, другая крепче зажала рот.

Совсем рядом, с той стороны забора, раздались шаги нескольких человек.

— Смотри, здесь калитка, — раздался приглушённый голос. — Похоже, это её замок щёлкнул.

Калитку дёрнули. Один раз, второй. Пнули ногой. Толкнули.

Насте показалось, что вместе с её сердцем замер весь мир и остановилось время. И только одна единственная во Вселенной калитка сотрясалась от ударов, звеня металлом. Раз за разом: ещё, ещё и ещё…

Наконец всё прекратилось.

— Чей это дом? — вновь раздался голос из-за забора.

— Не знаю.

— Надо обойти с той стороны и обыскать сад. В дом не стучалась, иначе сейчас криков было бы на весь посёлок.

— Кажется, это дом Мартыновых. Пятый от нас. Они уже уехали в город, — добавился третий голос.

— Может, через забор?

— Наверху колючая проволока. И над калиткой.

— А если у соседей перемахнуть?

— Здесь у всех от леса одинаковый забор. Одновременно ставили. Только у нас старый остался. Надо идти к нашему дому. В ту сторону ещё дальше.

— Твою мать… ушла ведь, стерва. Голой ушла. А если в ментовку попадёт?

— Думаешь, сдаст?

— А чего сдавать? Ну, захотелось девочке секса, потом испугалась и убежала.

— Чего стоим? Здесь она точно не задержалась. Не дура. Стаса в больницу самим надо везти. Связи нет. Лекс, ты не пил, отвезёшь. А мы пройдёмся по посёлку.

Настя и хотела бы вздохнуть от облегчения, но грудь ещё оставалась зажатой в тисках. Голоса всё отдалялись и отдалялись. Чем тише они звучали, тем больше свободы давали ей мужские руки. Наконец они оба расслабились. Настя закашлялась, мужчина повернул её лицом к себе и одеждой заглушил звук кашля.

Откашлявшись, подняла голову и вздрогнула.

— Не пугайся. Это балаклава, — прошептал над ней мужчина, тускло сверкнув глазами в темноте.

Её голова вновь упала на его грудь.

— Вы, ведь, меня не тронете? — так же шёпотом спросила она.

— Нет, конечно. Замёрзла?

— Почти ничего не чувствую…

Приподнявшись на коленях и придерживая Настю, мужчина быстро вынул сначала одну руку из рукава, затем другую, и накинул куртку на её плечи, оставшись в чём-то тёмном. Потом залез в карман и что-то достал. Через несколько секунд его пальцы оказались у её губ. И опять шёпот:

— Проглоти капсулу. Силы быстро восстановит.

Подчинилась.

— Была бы подлиннее косуха, можно бы и в таком виде на байке уехать. Но короткая. Сейчас тебя спрячу и пойду присмотрю чего-нибудь из одежды. Недалеко отсюда видел бельё на верёвке. И надо разведку произвести.

Мужчина поднял её, словно пушинку. Донёс до сарая, толкнул плечом дверь. Поставил Настю на ноги, прижав к себе сильной рукой, и посветил вокруг себя телефоном. Зашептал: