Вопреки (СИ)

Стас поднял руку и невесомо погладил по её непослушной прядке волос у виска. И даже не прошептал, а выдохнул:

— Солнышко моё тёплое…

Настя вздрогнула, всё поняв.

«Он видел этот сон…»

— Замёрзла?

— Нет… — прошептала она еле слышно.

— Волнуешься?

— Да…

Подняв руку, она приложила ладонь к его груди. И нащупала кулон.

— Тот самый…

— И у тебя тот самый…

— И мы те самые…

— Да…

И коснулся поцелуем её губ.

А потом, продолжая целовать, он прокручивал её, словно в вальсе, под доносившиеся звуки патефона и, приближаясь то к одной свече, то к другой, гасил пальцами огонь. Невероятно, но она в это время слышала не только звуки патефона, а множество голосов за стеной: Танечки, Машеньки, Петровича, вечно серьёзного хирурга Анисина, Павла… ещё живых… Они переговаривались, пели частушки, смеялись, радовались, будто не было войны. Будто не было разрыва времён. А видела Настя те самые стены той самой спальни…

Очнулась. Голоса из прошлого замолкли, а они стояли уже у кровати.

Стас медленно поднял руки и за плечи развернул её. Поцеловал в шею, и Настя, чуть поежившись, склонила к плечу голову. Улыбнулась щекотке, такой же, как тогда, много лет назад.

— Не оборачивайся.

И стал расстёгивать целый ряд пуговиц, пришитых на её платье почти вплотную друг к другу. Медленно. После каждых пяти наклонялся и целовал очередной открывшийся участочек спины, пока не увидел, что чуть ниже она спрятана под шёлковой сорочкой.

А Настя, прикрыв глаза, ощущала то губы Стаса, то Константина. В голове смешались две реальности, и разбираться, где есть что, ей совсем не хотелось. Она просто наслаждалась этим смешением, этим сопряжением двух эпох, прошитых одной любовью…

Расправившись с последней пуговицей, Стас развернул Настю к себе и невесомо поцеловал уголки её губ. Она чуть порозовела, а перед мысленным взором встал Константин. Вновь закрыла глаза…

— Солнышко моё тёплое…

С манжетами Стас разобрался быстрее и ладоням Насти досталось по поцелую. Он поднял руки на её плечи и стал медленно спускать платье вниз.

И вновь Константин перед глазами, и звуки патефона… Её руки метнулись к груди, задерживая платье.

— Настя, посмотри на меня.

Она заглянула в синие глаза.

— Опусти руки, солнышко…

И она послушно опустила, как и когда-то Катя. Платье скользнуло к ногам, и она осталась в сорочке на тонких бретельках.

— Больше нижнего белья нет, — чуть рвано прошептала она и ещё больше залилась краской. То же самое она тогда сказала Косте…

Поддерживая её голову за затылок, Стас поцеловал мягкие, слегка подрагивающие губы, а потом, не выпуская их из поцелуя, стал вынимать шпильки из причёски, бросая их на пол. И те позвякивали своими тонкими тельцами… Почти так же, как тогда… Поцелуй не закончился, пока её волосы не развернулись и не рухнули на спину.

Они оба замерли, освещённые светом из окна. Глаза в глаза, в которых плавной волной нарастала страсть. Форма со Стаса слетела значительно быстрее…

— А теперь надо проверить, мягко ли нам постелили, — раздался чуть хрипловатый мужской голос.

Стас резко подхватил Настю на руки, и они практически одновременно оказались на кровати. Он — сверху, одной ногой между её ног. Проведя сухими, чуть шершавыми ладонями по бёдрам Насти, забрался под сорочку и, лаская кожу, постепенно задирал слегка шуршащую ткань выше и выше. И едва прикасался губами к постепенно освобождающемуся от одежды, сладко пахнущему телу. Настя напрягалась, дыша всё глубже и глубже, и чувствовала, как и в нём уже звенела желанием каждая мышца. Дыхание обоих рвалось, но Стас сдерживался. Как и Константин тогда… Наконец добрался до обнажённой груди.

Дрогнула, выгнулась и будто со стороны услышала собственный стон…

Сейчас он уткнётся ей лбом в лоб…

И да, уткнулся…

А сейчас…

— Солнышко…

* * *

Уснули они под утро, а проснулись где-то к обеду. Настя медленно обвела взглядом незнакомую спальню, в которой ей понравилось всё, от мебели до цветового решения стен и потолка. Повернулась к Стасу и провела пальцем по его губам. Они немедленно расплылись в фирменной улыбке. И только потом открылись глаза.

— Спасибо за эту ночь… — прошептала Настя.

— Я всё правильно сделал?

— Да… почти как во сне.

— Что не так?

— От тебя, ой… от Кости пахло не парфюмом.

— А чем?

— Операционной. Мы насквозь были пропитаны запахом операционной.

— И всё?

— За окном ярко светила луна.

— Ну, извини. С луной я сговориться не смог. Но пытался. Смотрел, когда будет полнолуние. Но… не совпало с датой свадьбы. Зато парковые светильники были.

— И поленом никто не стучал в дверь.

— А вот это я упустил. Надо было Макса с Женькой на это подвязать…

— И ещё Костя постоянно что-то шептал… до самого конца.

— Я скоро буду ревновать тебя к Константину.

— К самому себе? — рассмеялась Настя. — Тогда я тебя к тёплому солнышку.

— Хорошо, в этой жизни ты будешь… солнышко жгучее…

Стас развернулся в кровати, и вновь засмеявшаяся Настя оказалась на нём…

— У меня к тебе предложение, жгучка.

— Не жгучка, а солнышко жгучее. Говори.