Вопреки (СИ)

— Станислав, — немного помолчав, ответила Настя.

— Ну всё, давай сюда Станислава… как по отчеству?

— Васильевич.

— Иди ко мне, Станислав Васильевич. Мы тебя в порядок приведём, а мамочке надо отдохнуть…

* * *

Саша примчался в роддом на второй день. Радовался так, будто это у него родился четвёртый сын. Очень осторожно взял кроху на руки и что-то сюсюкал ему, пока Настя не напомнила, что Славика пора кормить.

— Как ты его назвала? Владиславом? Вячеславом?

Настя отвела взгляд.

— Станиславом, значит, да?

Настя коротко кивнула.

— Всё ещё любишь…

— Не спрашивай, Саш. Сама не знаю почему. Просто встало перед глазами это имя и всё тут.

— Ну ладно. Это твоя жизнь. Я не собираюсь тебя укорять. Там в корзинке тебе привет от Лены и моих сыновей. Корми сына, а я завтра ещё приду. Будет тебе сюрприз. Да ещё какой!

— Большой?

— Ага. Объёмный. Всё. Я ушёл.

Как только дверь за Сашей закрылась, Настя нахмурилась. А как ещё назвать сына, если накануне родов ей опять приснился сон из прежней жизни. Очень яркий, эмоциональный. Она его записала не сразу, только сегодня утром. Он так крепко врезался в память, что она помнила каждое действие, каждое движение, каждое сказанное слово.

'Меня немного потряхивало, но я боялась не первой ночи. Разве может эта боль быть сильнее той, которую я видела ежедневно в медсанбате? Я боялась только одного: вдруг Косте со мной не понравится… И с опасением смотрела в его глаза с бушующим в них синим огнём. И был непонятен источник этого огня: то ли от свечей, зажжённых в разных местах комнаты, то ли от разгорающейся страсти.

— Боишься?

— Нет…

— Я постараюсь быть осторожным…

Под приглушённые звуки патефона он повёл меня, словно в вальсе, постепенно приближаясь то к одной свече, то к другой, по пути гася их пальцами…

А затем настолько медленно расстёгивал каждую пуговку на платье из их длинного ряда, как будто не было войны, как будто у нас впереди вечность. Целая вечность на нежность, на наслаждение друг другом. Наконец одежда была снята и откинута на дужку кровати в том же доме, где продолжала гулять свадьба, а нас буквально выперли на первую брачную ночь. Но мы уже никого и ничего не слышали и не замечали. Кроме собственных мыслей, собственного дыхания, биения сердец и лёгких прикосновений друг к другу.

— А теперь проверим, мягко ли нам постелили…

Соприкосновение тел, и все мысли провалились в никуда, потому что я задохнулась, утонув в ласке и любви…

Утром нас разбудили громким стуком.

— Поленом, похоже, стучат, — рассмеялся теперь уже муж.

Потом повернулся ко мне и серьёзно посмотрел в глаза.

— Первым у нас будет сын. И назовём его Станиславом.

— А если первой будет дочка?

— Нет. Первым будет сын. Потом дочка. Давай назовём её Анастасией.

— Согласна. Станислав и Настя. Красиво.

— А следующим детям имена придумаешь ты. Ну что, солнышко моё тёплое, встаём? А то они с дуру чужую дверь выломают.'

Настя посмотрела на сына, втянувшего в ротик её сосок, и улыбнулась. Может, именно поэтому в этой жизни их зовут Настей и Станиславом? При последнем разговоре они так не успели придумать имена для следующей жизни. И получили их как запасной ориентир.

Уложив сына в кроватку и обработав грудь, Настя прилегла и прикрыла глаза. Какая же у них была нежная первая ночь в той жизни и какая бестолковая в этой. Какой-то эротический массаж, вогнавший её в непонятное состояние вожделения, а потом эти «хочешь больно — получи»… несравнимо.