Вопреки судьбе, или В другои мир за счастьем

– Что смотришь? – внезапно зло спросила она. – Думаешь, я такая плохая, что ребеночка скинула? А я не плохая. Я еще жизнь свою устроить хочу! Я же еще молодая, а счастья все нет. Думала, выйду замуж, уйду из дома, где ртов больше, чем мисок на столе, и заживу. Но такую голытьбу, как я, только вдовец взять и решился. Ну, думаю, хорошо. Ведь и родителей у него давно нет, значится, полноправной хозяйкой в доме стану. А соплюшку эту его как-нибудь потерплю. Тем более мужик попался неплохой, работящий. Все в дом нес. Только сгинул он в море, не прошло и полгода – закончилося мое счастье. Мало того что самой о пропитании думать надобно, так еще и эта замарашка глаза мозолит и есть просит! А я одна! Мне что, разорваться, что ли? Думала, хоть пират этот, что прицепился, хоть что-то даст. А он только обрюхатил, скотина! – почти кричала Фаина. – И если б я родила, то ни один мужик в этой деревне на меня больше и не посмотрел бы иначе как на срамницу2!

В комнате повисла гнетущая тишина. Наконец, Фаина снова потянулась к бутылке, налила себе вина. И демонстративно пододвинула мою нетронутую кружку ко мне.

– Это твое дело, как тебе жить, – наконец, ответила я, чувствуя дикую опустошенность и собираясь встать и уйти.

– Дети – это кандалы, – тихо проскрипела Фаина после того, как осушила еще одну кружку. – Если бы не эта замарашка, – ее язык уже знатно заплетался, – я бы уже давно уехала отсюда в соседнее село. Оно больше, там бы я точно нашла себе мужа. Приданое какое-никакое муженек мне оставил. – Она пьяно повела рукой, демонстрируя то, что нас окружало. – Только куда я подамся с ребенком на руках? Кому я такая нужна, а? Вот скажи? Кому?

– Себе. В первую очередь себе, – глядя на нетронутую кружку, ответила я тихо и безжизненно, – и своим детям.

Слушать пьяные излияния этой женщина становилось физически неприятно. Она же рассмеялась каркающим смехом:

– Своим детям! Где они, мои, а? Лейка, что ли? Или тот ублюдок, которого я скинула? Да какие они мне дети?! Это кандалы! От которых мне нужно избавиться! Кандалы, понимаешь ты? Ммм… – Она исступленно замычала, будто ее что-то изнутри раздирало. – Не могу ее больше видеть! Не могу! От своего избавилась, а ее растить должна! – тут она посмотрела на меня, и по ее губам пробежала злая усмешка. – Осуждаешь, да? Думаешь, что я дрянь? Только что бы ты сама делала с такими кандалами, а?

– Жила и радовалась. – Я встала, не в силах больше слушать этот пьяный бред. Не может нормальная женщина так рассуждать о своих детях! Завтра она проспится, и сама ужаснется сказанному и сделанному.

– Радовалась? – она снова неприятно расхохоталась. – Радовалась?! Так забирай эту замарашку и радуйся сколько душе угодно! – смех резко оборвался, и теперь уже она заговорила тихо и с ненавистью: – Только ты на словах такая вся чистенькая. А Лейка точно так же не нужна тебе, как и мне! А то нашлась тут добренькая тетя! Отмыла, видите ли, несчастную девочку, пригрела! А я из-за этого теперь перед всей деревней сущей темной выгляжу! Или забирай ее сейчас же, или из дому она больше ни ногой! А узнаю, что к тебе ходит – выпорю!

Я стояла, оглушенная таким ультиматумом. Что значит – забирай ребенка? Это же не собака и не кошка, чтобы вот так просто передать ее чужому человеку. Да и куда забирать-то? К Лианем? У которой и сама на птичьих правах обитаю?

– Лейка! – пьяно заорала она, не сводя с меня пристального злорадного взгляда. – Лейка! Вставай, дрянь такая! Знаю ведь, что не спишь уже!

Из-за небольшого закутка за печкой выбралась взлохмаченная и испуганная девочка. Она судорожно прижимала к груди куколку из травы, которую я ей сделала вчера. Взгляд ее метался от мачехи ко мне и обратно.

– Ну что, Лейка? Сейчас ты и узнаешь, что никому на самом деле не нужна! Что, думала, будешь и дальше бегать к доброй тетеньке, а потом жрать то, что заработала я? Не-ет, такого не будет. Что стоишь? – обратилась она снова ко мне. – Забираешь или нет? Ну?

Я посмотрела на Лею, глаза которой наполнились слезами. Она явно была напугана и не до конца понимала, что происходит. Но смотрела так, что внутри все переворачивалось. В горле стоял ком, его перехватило спазмом, и я поняла, что мне сейчас вряд ли удастся выдавить хоть звук. Фаина расхохоталась, злорадно, отчаянно, с издевкой. Ком никак не хотел проталкиваться, и я просто протянула девочке руку. Она потянулась ко мне и медленно вложила в нее свою маленькую ладошку.

Смех женщины резко оборвался.

– Смотри, обратно не приму! – Мы с Леей, не оборачиваясь, направились на выход. – Дура! Сама на себя кандалы надеваешь! – кинула она в меня словами, когда мы уже выходили из дома.

Я замерла на секунду и ответила:

– Мне тебя жалко, Фаина.

И мы с Леей покину ее дом.

К моему удивлению, Лианем при виде девочки ничего не сказала. Мы с Леей быстро умылись, почистили тряпочками с измельчённой корой зубы и улеглись ко мне на лавку. Какой бы узкой она ни была, мы на ней поместились. Девочка прижалась к моей груди спиной и совсем скоро уснула. Ко мне сон не шел.