Вопреки всему

— Я говорю на четырех языках, — сообщила Кэтрин после того, как машина резко свернула с главной дороги, и всем им пришлось ухватиться за что попало под руку, чтобы усидеть на местах. — Но практически я ими не пользовалась. Мальчики разъехались. Грег сейчас в Австралии, а Марк в Калифорнии. Он, видишь ли, ученый, а там много возможностей для работы. Мы обычно ездили всей семьей во Францию, но так было при жизни Грэхема. Я туда больше не езжу.

Дождь лил по-прежнему. Дороги становились темнее и уже. Казалось, они въезжали в сельскую местность.

— Ты уверена, что это правильная дорога, мама?

— Да, дорогая, езжай смело. Так, значит, Грэхема… уже нет с нами?

Луиза посмотрела на мать, сдвинув брови, но Оливия и сама уже сообразила, что слова ее прозвучали бестактно, и смутилась. Наступило молчание. Кэтрин громко сглотнула и откашлялась.

— Я… потеряла Грэхема четыре года назад. Я…

Она поразила их всех, внезапно разразившись бурными рыданиями. Рейчел была настолько ошеломлена, что машина, вильнув в сторону, въехала на небольшую насыпь, протащилась несколько метров вплотную к живой изгороди и вновь сорвалась на дорогу, сильно встряхнув всех пассажиров. Луиза вцепилась в спинку переднего сиденья. Оливия наклонилась и положила руку на плечо Кэтрин.

— Притормози, Рейчел, — негромко попросила Оливия.

— Ладно, — ответила та и впервые за все время взглянула на Кэтрин сочувственно.

— С вами все в порядке, миссис Мафф?

— Стэйси, — слабым голосом поправила та. — Прошу вас, называйте меня просто Кэтрин. Все в порядке. Извините меня, очень прошу вас меня извинить.

Она достала из кармана носовой платок и приложила к одной щеке, потом к другой. Рейчел снизила скорость до минимума.

— Рейчел, — заговорила Оливия неуверенным голосом, — попробуй добраться до ближайшего укромного места.

— Мы попали в неведомые места, мама, и здесь, быть может, полно оборотней.

— Перестань дурачиться и делай что я говорю. Отыщи придорожную автостоянку или что-нибудь вроде и убери машину с дороги.

Рейчел глянула в зеркало и встретилась глазами с Луизой. Та смотрела на нее невесело. Машина двинулась вперед, и скоро они оказались у въезда на какое-то огороженное поле; сколоченные из планок ворота были открыты. Луиза свернула в неширокий проход, миновала ворота и остановилась. Перевела рычаг коробки передач в нейтральное положение, и мотор с еле слышным жужжанием заглох. Стало тихо, только из-под прижатого к лицу Кэтрин носового платка доносились неясные сдавленные звуки.

— Мама? — прошептала Рейчел.

— Тише!

Оливия бросила на нее строгий взгляд. Рейчел прикусила губу и затихла. Луиза ждала. В тепле и тишине машины она ощущала вибрацию, исходящую из тяжело дышащей груди Кэтрин. Даже темные глаза Рейчел были полны меланхолии — Луиза снова увидела лицо сестры в зеркале. Несколько минут четыре женщины просидели в машине, каждая наедине со своими мыслями, пока Оливия не нарушила молчание.

— Кэтрин? — Оливия погладила низко опущенное плечо подруги. Луиза смотрела на мать с изумлением. Голос ее дрожал, словно она готова была вот-вот заплакать. Но Оливия ни разу не плакала при ней после смерти отца. — Ты хочешь поговорить о Грэхеме?

Кэтрин кивнула и отбросила носовой платок с лица. Луиза увидела потоки слез, стекающих на подбородок.

— Никто не позволяет тебе говорить о нем, верно? — Оливия с трудом выговаривала каждое слово. — После смерти Боба мне не удавалось ни с кем поговорить о нем. Я могу думать о нем, но мне не дано высказать свои мысли.

— Я понимаю! — Кэтрин обернулась и посмотрела на Оливию. Луиза увидела, как мучительно исказилось лицо матери, и оцепенела, потрясенная.

— Грэхем был таким замечательным человеком. Я так его любила, — заговорила Кэтрин неожиданно звонким, высоким голосом. — Мы все делали вместе. После того как он ушел в отставку, мы часто ссорились. Он стал очень тяжелым в общении. Но я все равно любила его. Он был моим спутником. А теперь его нет, и я ужасно одинока. Жизнь стала пустой.

Луиза стиснула зубы. Если она не остережется, то заплачет тоже. Мать, сидя рядом с ней, глубоко вздохнула и хотела заговорить, но вместо этого испустила долгий стон. Луиза сунула руки в карманы, нашаривая бумажный носовой платок. Нащупала только один, старый и порванный по краям, но все же сунула его Оливии, которая взяла его и, прижав к лицу, заплакала так горько, словно сердце у нее разрывалось от горя. Луиза кашлянула и быстро глянула на Рейчел в зеркало над водительским местом. К ее удивлению глаза у Рейчел были полны слез.

— Я любила Боба, — всхлипывала Оливия. — И Боб любил меня. Он был таким добрым. Когда он умер, я почувствовала себя такой виноватой. Я и теперь чувствую свою ви… вину перед ним.

— Мне так хочется, чтобы я была более ласковой с Грэхемом, когда он болел! — Кэтрин вытерла платком лицо. — Я иногда на него покрикивала. Я не хотела его обижать. Он стал таким трудным.

— Но теперь уже поздно! — Оливия поднесла к глазам платок, который дала ей Луиза.