Вопреки всему

— Да как тебе доверять, если ты элементарного не сделаешь? Какого черта ты вчера не предупредил меня о том, что нет бойца?

— Я готов был заменить его собой!

— Не смеши! — с долей презрения сказал Дан, глядя на брата. — И это ведь не в первый раз!

— Да ты даешь мне поручения как самой последней шавке! Ты не понимаешь, что у меня просто нет стимула делать все правильно? Зачем мне стараться, если меня только и ждет, что за ушком почешут!? Дай мне настоящее дело! — требовал Малой, злясь все больше.

— Какого черта тебя так тянет в это дерьмо?! — встряхнул его за грудки Дан, теряя терпение.

— А тебя?!

— Да была бы у меня возможность, я бы давно выбрался из него! Но ее нет! А тебе я даю такую возможность — избежать всего этого. Но ты как назло лезешь все дальше и настырнее! Зачем? Почему? Чего ты добиваешься? Чего хочешь?

— Того, что есть у тебя! — кричал в ответ Малой, вырываясь из захвата брата. — Власти, влияния! Я устал быть в твоей тени! Устал быть Малым, младшим братом Миронова — царя и бога в нашем городе! Я хочу, чтобы на меня смотрели, как на самостоятельную личность. Хочу все получить сам!

— Ты просто не знаешь, что это такое, — уже более спокойно сказал Дан. — Ты не представляешь как это трудно и тяжело! Терять друзей, их доверие. Смотреть на загубленные жизни и самому их отбирать! Ты знаешь, что такое смотреть человеку в глаза и нажимать на спусковой крючок? Знаешь, что это такое смотреть, как на твоих глазах убивают твоих друзей? Ты этого хочешь?! В монстра превратиться?!

Дан не стал слушать ответ, а молча развернулся и вышел из квартиры. Так было всегда. За последние годы Малой становился все настойчивей в том, чтобы пробиться в ту жизнь, от которой он оберегал его как мог. Данияр не понимал, откуда в нем это стремление. Теперь понимает — зависть. Вот что движет парнем. Но он сам не знает, чему завидует. Это для него со стороны все кажется легко и просто — деньги текут рекой, авторитет зарабатывается. Но он не хочет смотреть вглубь: какой ценой и усилиями все это делается и достигается, что нужно что-то отдать взамен тому «благополучию», что Малой видит перед собой. Дан всегда старался спрятать от брата все грязь и мерзость своей жизни. Но видимо, Ал прав — пока он сам не увидит своими глазами мир, в который так рвется, изнутри, он ничего не поймет. Но было так страшно показать этот мир, а потом увидеть в глазах парня восторг. Он давно уже замечал, насколько жестоким и грубым эгоистом стал брат. Не ему, конечно, судить об этом, но он ведь столько приложил усилий к тому, чтобы не допустить подобного. Но как видно — все зря. Зависть очень губительное чувство. И искоренить его порой невозможно. А в парне оно засело глубоко и явно уже пустило корни.

Данияр сел за руль и закурил, размышляя о судьбе своего брата. Он боялся увидеть однажды в его глазах себя — такого, какой он есть: жестокий, безжалостный циник и эгоист, беспринципная сволочь и паршивый ублюдок. Все это можно было смело причислить к его «достоинствам», которых было навалом. Да, в его мире только благодаря этому и выживаешь. Но так хочется иногда все бросить и просто расслабиться. Ты забываешься на время в развлечениях, в алкоголе, девочках и прочем. Но это все сиюминутно и неощутимо под грузом порока и мерзости в душе. И тогда ты ищешь постоянный лучик света. Несколькими годами ранее, для Дана это был брат, тогда еще юный, чистый и искренний. Но постепенно все это затерялось в том, чем себя старался напичкать Малой. А теперь, Дан лишь недавно это понял, этим лучиком стала для него Соня. Он не знал, насколько хватит ее света для него, сколько пройдет времени, прежде чем и он погаснет. И было немного горько при мысли о том, что он сам затушит его — не намерено, но тем не менее. Однако и отказаться от него во благо нее, он не был готов.

Всю следующую неделю Соня не находила себе места. Дан не приезжал и не звонил ни разу за восемь дней. Первые несколько она списывала это на то, что он отдыхает и поправляется. А потом начала переживать. И в то же время корить себя за глупость и несдержанность. Дан ни разу не пообещал ей ничего, ни разу не намекнул на что-то большее, чем было между мини. Да, он ее хотел. Но это всего лишь желание, которое можно удовлетворить со многими, тем более что таких «многих» у него было навалом. А потом она мысленно отчитывала себя за то, что строит непонятные иллюзии и надежды. Да, он сказал, что позвонит. Но ведь не сказал когда. У него могли возникнуть какие-то проблемы или дела. А еще было жгучее желание поехать к нему самой. Она знала и адрес квартиры и дома, могла поехать и в клуб и в ресторан. Но тут же понимая, как это будет выглядеть со стороны, останавливала себя. Так нельзя, и Соня это осознавала.