Вопреки женской логике (СИ)

— Ага, чтобы мы потом полдня внутренностями твоей черепной коробки любовались? — возмутилась девчонка, на которую Макс вольно-невольно отвлекался. — Нет уж, так дело не покатит.

— Ладно, парень, мы уже поняли, что мир ужасен. Но может, слезешь и пожалуешься на него в более приятной обстановке? — вторил ей светловолосый. Где-то Ковальчук его видел. Пытался вспомнить, но немного затуманенный алкоголем да страхом мозг не сразу произвел вычисления. Только, когда он ближе подошел, до Ковальчука дошло.

— Ты же Лавров верно? — спросил чуть дрожащим голосом Ковальчук, пуская невольно петуха. Что-то уже и прыгать, не прыгается. К тому же холодно стоять на крыше этой, со всех сторон продувает. — Ну, тот, с факультета умников.

— И чего все мне какие-то прозвища дают, — пробурчал Гордей, делая еще шаг к парню, смотрящего на него круглыми от ужаса глазами. Лицо вон, перекосило все, сомнений не было, уже передумал сигать ласточкой. Осталось не спугнуть. Наташа вскрикнула тихо, когда Лавров ледяной перекладины коснулся, аккуратно перебираясь за нее под громкие крики толпы внизу. Страшно, если взглянуть, несколько жалких метров решат твою судьбу за секунды. Ботинки жутко скользят, а вот руки без перчаток дико жжет холодом. Видимо в процессе бега где-то выронил, когда снимал, чтобы дверь на крышу открыть.

— Лавров, ты не вздумай рухнуть, — рявкнула Тарканова, вот только как-то нервно. Беспокоится, ему приятно было бы, не стой он на самом краю.

— Не подходи! — огрызнулся, заставляя Наташку обиженно шикнуть, отступая на шаг, неловко удерживая равновесие.

— Чего орешь на меня вообще?!

Хотел было ответить, но тут вмешался самоубиец, вполне себе человеческим тоном интересуясь, продолжая стоять на самом краю подле Гордея.

— Вы тут меня спасать пришли или отношения выяснять?

— Чего тебя спасать, убогий, тебе только психушка поможет, — буркнула Наташа, нетерпеливо подпрыгивая на месте, обхватив себя руками, — холодно блин! Не мог вот летом прыгнуть, а?

— Меня только вчера девушка бросила! — возмутился в ответ Ковальчук, позволяя Гордею подобраться ближе. — Между прочим, любимая!

— Любимая девушка тебе бы тут стоять не позволила. Давно бы уже по голове пустой учебником ОБЖ отходила, — прорычал Лавров, едва не соскользнув вниз, но неведомая сила не дала отпустить перекладину, хватаясь совсем близко от рук Максима с легким шипением от боли. — Как тебя зовут-то хоть, Ромео недоделанный?

— Ковальчук, — рассеяно отозвался, опуская взор темных глаз вниз, заворожено глядя на машину скорой помощи, въезжавшей на стоянку. — Макс, — добавил, поворачивая голову к парню, которого лично не знал, зато о нем много слышал.

Кто вообще Гордея Лаврова не знает? Парня, что за весь универ контрольные работы да РГЗ делает. Да помогает всем, кому не лень. Вот и ему помогает, зачем не ясно, но приятно. Умирать прямо не хочется.

— Хороший ты парень, Лавров, — неожиданно для себя вывод сделал, не давая Гордею ответить. — Прям, вот цены тебе нет. Стою вот, смотрю на тебя, блаженного, и умирать передумал.

— Вот раз передумал, то слазь, — буркнул Лавров, обиженно, засопев. Кто еще из них блаженный.

— Не могу, я же от несчастной любви умирать собрался, — озадачился Макс.

— Да хватит болтать, слазьте оба! — взорвалась раздраженная Наташка, уже изрядно замерзшая, греющая нос в варежках.

— А я говорил, чтоб нормально одевалась. — Начал заунывно Лавров, опять от Макса отвлекаясь.

— Слушайте-е, — протянул Максим заинтересованно, — что это, у вас отношения выходит? У тебя же девушка!

— Да, вот девушке своей указывай, что носить, — тут же ощетинилась Тараканова, из-под шапки недовольно глазами сверкая. Гордей тяжело вздохнул, оторвал изрядно торможенную руку от перекладины, хватая Макса за рукав пуховика, крепко сжимая, а второй продолжая держаться.

— Все птичка, поболтали на насесте, и хватит, — потянул в сторону безопасного участка, заглянув в карие глаза. Чувствовал почти выветрившийся запах алкоголя, вздыхая. — Ты из-за девчонки на крышу полез. Хоть думал о родителях? Или о друзьях?

По тому, как сжался этот парень, было ясно — не думал.

— Любовь — это жертвы. Но уж точно не человеческие, — мотнул головой, сурово на парня взглянув, серыми глазами. — Вдруг ты свое счастье проворонил, стоишь тут, а твоя суженая по свету бродит. Одну ее оставишь. Представь девчонка выйдет неудачно замуж, всю жизнь мучиться будет, что половинку свою не встретила, — пока на уши заинтересованному парню плел, подталкивал через перекладину перебраться, косясь на замершую Тараканову. Не дай Бог учудит чего.

Откровенно говоря, сам понимал, что чушь несет. Тот, кто еще несколько минут назад другую девушку целовал. Да еще такую, к которой раньше отродясь бы не подошел, ибо не по статусу им даже общаться. Поймал озадаченный взгляд Наташи. Стоит, ресницами белыми от инея хлопает, почти не трясется.

— А если не встречу? — спросил Макс как-то жалобно, едва губы разлепляя от холода. Температура все ниже, держаться уже трудно. Однако Лавров все равно упрямо тряхнул его, сурово брови нахмурив.