Вопрос любви

— Тогда пойдем со мной. Только осторожно.

Когда мы робко ступили на лестничную площадку, шаря в темноте в поисках перил, то заметили, что свет не горит во всем здании.

Я выглянула в окно.

— Нигде вокруг не видно света.

Весь Мьюз был во мраке, а желтый свет уличных фонарей угас. Слышались звуки открывающихся дверей — люди выходили узнать, что случилось; некоторые просто распахивали окна. Вдали раздавались завывания полицейских сирен, гудели машины.

— Наверное, что-то произошло в районе, — предположила я.

— Нет, — сказал Том. — Прекратилась подача энергии. Не работают светофоры. — Я вспомнила, как не так давно электричество отключилось в студии.

Я вытянула руки вперед.

— Где ты? — проговорила я с бешено бьющимся сердцем. — Я тебя не вижу. Я вообще ничего не вижу. — Тут я заметила флуоресцирующие кнопки на часах Тома, которые направлялись ко мне, а затем почувствовала его левую руку на своем запястье. Послышался щелчок зажигалки, и комната заполнилась ореолом света. Теперь мы видели друг друга; огонек зажигалки искажал черты, а тени плясали на голых стенах.

— Мы прерываем программу для экстренных новостей, — сказали по радио. — Обширные участки Лондона и в особенности его юго-восточная часть остались без электричества. Причина неизвестна, однако представитель энергокомпании «Транско» заявил, что терроризм исключен…

— Наверное, через несколько минут восстановят, — предположил Том, поднимая зажигалку повыше. В окне мы видели отражение пламени, его отблеск на наших лицах, словно сошедших с картин Рембрандта. — Давай посидим и подождем. — Мы вернулись в переговорную, где сели в большие коричневые кресла, которые оказались слишком тяжелыми для переноски.

— Рекомендуется не выходить из дома до полного восстановления подачи электроэнергии. Мы будем периодически выходить в эфир, а на «Радио-5» вы сможете быть в курсе всех событий. Пока же в эфире «Радио-4»…

Продолжая держать зажигалку, Том переключил ручку приемника.

— …рекомендуется не выходить из дома, избегать, по возможности, открытого огня, а если вы собирались отправиться куда-нибудь, лучше отложить свои планы до восстановления электричества. А к нам в студии «Радио-5» присоединился…

— Если хочешь, я провожу тебя домой, — предложил Том, пока какой-то эксперт по энергетике что-то говорил на заднем фоне. — Ночь облачная, так что снаружи очень темно…

— У нас нет фонарика?

— Нет. Но можно просто медленно идти. — Я подумала, что могу натолкнуться на фонарный столб и снова сломать нос, или свалиться с тротуара и повредить лодыжку, или попасться в руки вору; ведь такое могло произойти, правильно? Но хуже всего то, что я окажусь одна в темной квартире.

— Я лучше подожду, Том. Уверена, скоро все исправят.

— Поберегу зажигалку. Осталось уже немного. — Он убрал палец с колесцового замка, и мы снова погрузились в чернильную темноту. — Ты в порядке? — спросил он. Я слышала, как заскрипела кожа, когда он поудобнее устраивался на кресле.

Я подогнула под себя ноги.

— В порядке.

— По крайней мере сегодня воскресенье, и эта неприятность затронула куда меньше народу, чем в будний день, — сказал радиоведущий. — Помнишь, как в августе 2003-го? — Начался оживленный разговор на эту тему. Потом какая-то приглашенная гостья сказала, что многие уехали, потому что сегодня нерабочий день, так что это тоже хорошо. Я с горечью подумала о Люке. Началась дискуссия о масштабном энергетическом коллапсе в 2003-м в Северной Америке, когда миллионы домов погрузились во тьму, из строя вышла двадцать одна электростанция. Дальше радиорепортеры стали передавать, что происходило в Лондоне:

— Сотни застрявших в метро…

— Больницы, конечно, работают на дополнительных генераторах…

— Толпы людей покидают кинотеатры…

— Таинственная атмосфера…

— Транспорт в пробке…

Высказывались предположения, что это произошло из-за вспышки на солнце, но какой-то астроном отмел эту идею. Обсуждали версию промышленной диверсии антикапиталистов в преддверии майских демонстраций.

— Ни за что не поверю в это, — сказал Том. — Просто какое-нибудь недоразумение.

На улице слышались разговоры и даже смех. Кто-то играл на гитаре. Когда в программе перешли к обсуждению других вопросов, Том выключил радио.

— Десять пятнадцать, — сообщил он. — Свет включат, наверное, через полчаса, может, раньше.

Двадцать минут спустя электричества по-прежнему не было. Делать было нечего, и мы просто сидели рядом в бархатной темноте и разговаривали, или, скорее, перешептывались, потому что тьма лишила нас уверенности. Было слышно, как мы дышим.

— Мы как будто в кинотеатре, только фильма нет, — сказал Том. — Постой-ка… — Я услышала, как он шарит в кармане, а потом загорелась его зажигалка. — Подержишь? Ага… повыше… вот так… — Он сел впереди меня, сложил руки вместе, а потом поднял их к стене пальцами вниз, подняв большие пальцы вверх. Тень от рук сначала была нечеткой, но потом очертания прояснились. — На что похоже? — спросил он.

Я стала всматриваться.

— Ну… может… на собаку.

— Это не собака. Вот подсказка… — Тень «запрыгала» по стене.

— Кролик?

— Нет. У кроликов нет таких стоячих ушей.