Вопрос ниже пояса. Она

Хорошо известно, что в разных обществах отношение к детской сексуальности и к тем ее проявлениям, которые условно можно назвать «гомосексуальными», неодинаково и коррелирует с общей сексуальной терпимостью. Скажем, в европейской культуре Нового времени эротические интересы у детей признавались «нездоровыми» и всячески табуировались. С другой стороны, у многих народов других континентов они — необходимые элементы половой социализации. Например, вполне нормальными считают генитальные игры австралийские аборигены йолнгу, народы бала в Конго, полинезийцы, жители острова Пасхи, маори, лесу и Другие.

В некоторых обществах гомосексуальный контакт предписывается в рамках ритуала инициации, в других считается необходимым аспектом более или менее продолжительного процесса социальной адаптации подростков. Пример первого — однократный или повторяющийся несколько раз орально-генитальный или анально-генитальный контакт (в котором взрослый обязательно выполняет маскулинную роль) символизирует передачу мальчику физических и психических (мужество, смелость, ум и т.п.) свойств взрослого мужчины. Такие верования распространены среди народов Океании, Новой Гвинеи. Пример второго отношения — греческая цивилизация, где взрослый свободный мужчина являлся для мальчика воспитателем и наставником. На древнем Крите и в Коринфе существовал обычай похищения мальчика, затем сексуальная инициация сочеталась с воинским обучением, после чего мальчик, снабженный оружием, возвращался домой. В Спарте союз мальчика между 12 и 16 годами и взрослого мужчины был обязателен, рассматривался как брачный и продолжался, пока у юноши не вырастали борода и волосы на теле. Важно заметить, что подростковый гомосексуальный опыт никак не препятствовал дальнейшей гетеросексуальной жизни, а гомосексуальные отношения между взрослыми вовсе не приветствовались.

Широко распространен был гомосексуализм в Китае еще во времена великой Ханьской империи (II в. до н. э. — II в. и. э.). При этом гомосексуальные контакты с мальчиками обуславливались не столько природными склонностями хозяев гаремов, сколько их пресыщенностью. Профессиональный подростковый гомосексуализм был в Китае элитарным дорогостоящим удовольствием. Вместе с тем лесбийские отношения не только не порицались, но созерцание ласк, расточаемых друг другу женщинами, служило одним из сильных средств возбуждения господина-мужчи-ны. Кроме гаремных сестер, каждая жена непременно имела персональную служанку, которая нередко также становилась наперсницей госпожи в любовных утехах. Разумеется, подобная терпимость к девиациям (по европейским понятиям) была следствием не растления, а воспитывалась с детства — как часть общесоциального конструкта.

Таким образом, опираясь и на исторический опыт, и на данные исследований XX века (прежде всего Кинзи, выяснившего, что 48% опрошенных американских мужчин хотя бы один раз в жизни имели гомосексуальный контакт, а 25% опрошенных женщин испытывали эротические чувства к представительницам своего пола; а также Ханта, Молля), нужно признать, что гомосексуальный опыт в отрочестве и юности может быть существенным и несущественным фактором психосексуальной биографии индивида, но такой опыт сам по себе отнюдь не делает его гомосексуалистом — так же, как никто не назовет садистом ребенка, разбившего нос товарищу. В любом случае рассмотрение этой проблемы корректно не ранее пубертата — времени полового созревания, и даже начиная с 15— 17 лет.

Что же касается детей, до начала пубертатного периода выбор поведения (в том числе полоспецифического) прежде всего реализует личностно-характериологические особенности ребенка. Если мальчик предпочитает девчоночьи игры, это значит только то, что по складу характера он тяготеет к тихим спокойным занятиям. Кроме того, общество девочек может быть выбрано им потому, что там его не дразнят за полноту, неуклюжесть и т.д. Хотя и мальчики, и девочки нередко демонстрируют поведение, несвойственное их полу. Особенно осторожного и квалифицированного подхода требуют мальчики. «Мальчикоподобное» поведение девочек чаще всего совпадает с ориентацией общества на нормативность эмансипационных установок женщин (проще говоря, родители, как правило, больше рады «бойкой» дочери, чем «тихоне» и «рохле»). Кроме того, нормативность для женщин вообще шире, и диапазон приемлемости вариаций женского поведения больше, чем мужского.

Нужно помнить, что детские игры часто кажутся родителям более сексуальными, чем таковыми являются, — ребенок копирует только внешнее поведение, а вовсе не внутреннее содержание. И уж конечно, никакие родительские тревоги ни в коем случае не должны приводить к невротизации ребенка.