Вопрос первоочередности

Он, видимо, достиг преклонного возраста пятидесяти лет, но вполне возможно, что и более. Его широкие плечи уже несли печать согбенности, которую рано или поздно Всемогущий накладывает на плечи даже самых крепких из его созданий, напоминая им о подчинении Его законам. Но a re decedo*. [Здесь: вернемся к теме (лат.).]

- Я весьма сожалею о вашем недомогании, - сказал я, твердо сохраняя мою позицию в дверях. - Я не ошибусь, если предположу, что в нем повинен ваш глаз?

Прийти к такому выводу мог бы кто угодно, ибо правый глаз доктора был багров и слезился, раздраженный постоянным нетерпеливым протиранием. И он вызвал мой интерес, никак не связанный с причиной моего пребывания тут.

- Разумеется, мой глаз, - ответил он коротко. - Он причиняет мне адские муки.

Я сделал шаг-другой в комнату, так, чтобы видеть яснее и надежнее утвердиться в его присутствии.

- Сильнейшее раздражение, сударь, вызывающее слипание и воспаление. Уповаю, вас лечат умело. Хотя, думаю, что это не очень серьезно.

- Не очень? - вскричал он изумленно. - Не очень серьезно? Я в агонии, а у меня много работы. Вы врач? Мне врач не нужен. Я получаю наилучшее лечение, какое только возможно.

Я представился.

- Натурально, я не решаюсь противоречить врачу, сударь, но мне так не кажется. Я даже отсюда вижу сгущение бурой гнилостности вокруг века, которая требует медикамента.

- Так это же и есть медикамент, идиот, - сказал он. - Я сам смешивал ингредиенты.

- И какие это ингредиенты?

- Высушенный собачий кал, - ответил он.

- Что-что?

- Рецепт мне дал мой врач. Бейт. Врач короля, знаете ли, и человек из почтенной семьи. Самое верное средство, проверенное веками. И породистой собаки к тому же. Она принадлежит коменданту замка.

- Собачий кал?

- Да. Высушиваешь на солнце, толчешь в порошок и вдуваешь в глаз. Вернейшее средство от всех глазных болезней.

По моему мнению, в этом и было объяснение, почему его глаза доставляли ему такие страдания. Разумеется, бесчисленные старинные средства употребляются и теперь, а некоторые, без сомнения, не менее действенны, чем те, что прописывают врачи, - хотя последнее отнюдь не обязательно похвала. Я не сомневаюсь, что минеральные медикаменты, столь приветствуемые Лоуэром, со временем изгонят такие панацеи. Я представлял себе, какого рода болтовня сопровождала такое предписание. Естественное притяжение подобного к подобному - истолченный кал устанавливает родство с ядовитостью и высасывает ее. Или нет - это уж как получится.

- Не мне сомневаться, сударь, но вы совершенно уверены, что он помогает? - спросил я.

- Из вопроса следует, что вы как раз сомневаетесь.

- Нет, - сказал я осторожно, - В некоторых случаях он, возможно, исцеляет, не мне судить. Давно ваш глаз вас беспокоит?

- Дней десять.

- А как давно вы лечите его подобным образом?

- Около недели.

- И за это время вашему глазу стало лучше или хуже?

- Лучше ему не стало, - признал он. - Но ведь без лечения ему могло стать еще хуже.

- А благодаря другому лечению ему могло бы стать лучше, - сказал я. - И если бы я применил другое лечение и вашему глазу стало бы лучше, это показало бы...

- Это показало бы, что первое мое лечение наконец подействовало и что ваше никакого значения не имело.

- Вы хотите, чтобы ваш глаз был излечен как можно скорее. Если вы применяете лечение и на протяжении достаточного срока оно не приносит облегчения, то можно сделать вывод, что на протяжении этого срока лечение не подействовало. А подействовало бы оно на следующей неделе, через неделю или через три года - значения не имеет.

Доктор Гров открыл рот, чтобы опровергнуть мой ход рассуждений, но тут боль пронзила его глаз, и он вновь начал свирепо его тереть.

Тут я усмотрел счастливый случай заслужить его расположение, а может быть, и гонорар, который пополнил бы мой тощающий кошелек. А потому я попросил теплой воды и принялся вымывать из глаза гнусное снадобье, полагая, что это может обернуться чудотворным исцелением. К тому времени когда я завершил промывание, его измученный глаз открылся, и, хотя доктор Гров все еще испытывал неприятное жжение там, он изъявил радость, ибо ему уже значительно полегчало, и - что было еще приятнее - он объяснил это только действием отвара, которым я воспользовался.

- А теперь дальнейшее, - твердо сказал Гров, засучивая рукав. Полагаю, пяти унций будет достаточно, как по-вашему?

Я не согласился, хотя воздержался и не сказал ему, что не слишком верю в полезность кровопускания, так как боялся потерять его доверие. А потому я указал, что гармония его тела восстановится надежнее с помощью небольшой рвоты после еды - тем более что, судя по его виду, пропустить одну-две трапезы ему не повредило бы.

Когда лечение было завершено, он предложил мне выпить с ним стаканчик вина, но я отказался, так как совсем недавно выпил слишком много. И я объяснил причину моего визита, не собираясь касаться того, что произошло в кофейне, раз он сам ничего не сказал. Я осуждал его поведение, но теперь, узнав эту девушку получше, я мог его понять.