Вопросы и ответы. Часть II: История России.

Да — если хорошо юридически покопаться-то любой вариант отказа от прав за малолетнего мог быть юридически оспорен после совершеннолетия этого малолетнего (были прецеденты). Но с другой стороны император юридически ИМЕЛ право определять установления в престолонаследовании, хотя и в рамках статута.

То есть это был бы ЧУДЕСНЫЙ повод для юридического срача — где бы правы были бы и доводы «про» и «контра»… Юристам это был бы просто праздник какой-то. Одно «радует»: с тогдашней медициной шансов пережить возраст 15–16 у Алексея были близки к нулю.

>опричнина была позитивным явлением — регулярная, армия

И позитивный, и негативный этот фактор. Собственно, первая русская можно сказать регулярная, армия — это не опричиники, а «пищальники» еще Ивана III почти за сто лет до того. Опричнина — это сила подчиненная исключительно царю — фактически его личные войска (чего в феодально-поместной систему до того сильно не хватало, те же «пищальники» были все же «верстаны» по городам).

А уж как использует царь эту силу — против врага внешнего (Молоди) или внутреннего — это ничего не говорит о позитивности негативности. Вот то, что она была «новинкой», нарушала баланс сил в обществе — да воспринималось строго негативно. Общество к такому еще не привычное было. Но опричнина никуда не исчезла — фактически после ее «разгрома» она стала «Государевым двором» из «государевых дворян» — то, что потом стало «стремянными полками». И общество к ней привыкло

>Насколько пристрастен данный, автор, оценивая опричнину как второе бедствие по масштабам после Смуты?

Да в общем прав — просто это второе бедствие, пусть и несопоставимое по масштабам — по финансовой системе государства сильно прошлось, нарушилась система поместий и т. п. Но я бы не назвал это только бедствием — это была попытка реформы. Болезненная, но как оказалось жизненная — фактически опричнина как военный инструмент под другими именами осталась на Руси. А вот опричнина как хозяйственная институция, финансовая — оказалась неудачной попыткой.

Опричнина — это не только новая военная структура — но и создание под структуру особого хозяйственного механизма — страну фактически разделили на «земщину» — собственность традиционной формы управления и «опричнину» — собственность царя и царевых людей.

Это надо сделать слишком большое приближение, что бы приравнять это к личным войскам принцепса (Преторианцы) и личной казне Августа.

Все же разные формы хозяйствования и собственности в России и Риме не дают основания так уж сильно натягивать одно к другому.

Хотя идея — идея да, общая. Правитель должен иметь, что-то свое — это и есть идея.

Симеона Бекбулатовича потом опоили зельем так, что у него «глаз лопнул» — типа карьера. При этом Симеон в ливонскую войну очень и очень неплохо воевал — воевода он был в общем недюжинного дарования и способный партизан (именно партизан — работал по тылам — жег, грабил, шухер наводил…)

Под Велином они с Малютой Скуратовым конкретно отожгли…

>Иван Грозный в период сиротливого малолетства испытывал притеснения и оскорбления от своего боярского окружения

Не миф — есть куча косвенных подтверждений. И одно прямое — когда Иван это написал — Курбский, воспитывавшийся в детстве с ним, не зацепился за то, что «врешь мол гад». Значит таки правда. бояре и правда пользуясь смертью Глинской и малолетством князя (Еще не царя) устроили беспредел. Борьба фракций и попил распилыч в полной мере.

>С помощью опричнины Грозный боролся с сепаратистскими замыслами бояр

>Не имелось таких замыслов.

То есть присяга удельному князю Старицкому при болезни царя — это не сепаратизм, а так хиханьки хаханьки понарошку. Политика, млин

>Грозный с помощью репрессий проводил прогрессивую земельную политику — отнимал земли у бояр и раздавал их мелкому служилому дворянству.

И правда миф. Грозный наделял конфискатом и мелкое дворянство и верных бояр не забывал ни разу. И конфискат был не только от бояр, а от всех опальных.

>Это только те, кто упомянут в т. н. «синодиках» царя — то есть, те, кого он задним числом вспомнил лично и за души которых пожелал помолиться. Реальная оценка прямых жертв репрессий — несколько десятков тысяч человек, не считая жертв войны, умерших с голоду в разоренных селах и пр.