voprosy masteru 5 (СИ)

- Посмотрите туда. - Генрих указал Элизабет на беседку.

У него горели глаза, он был, казалось, безумен, и она даже сначала думала, что именно так должны выглядеть волшебники из прочитанных ею в детстве книг. Но в отличие от сказок, в которых после волшебных слов появлялось что-то диковинное и невероятное, сейчас же, ничего не происходило. Генрих показывал ей то, чего на самом деле не было и не могло быть, то, что существовало лишь в его голове. Но он был так уверен и так взволнован, что она ему верила, и старалась увидеть то же, что и он. Но каждая попытка была безуспешной. С каждой секундой росло отчаянье. Отчаянье от осознания, что все по-прежнему уже не будет. Генрих де Бурье, единственный человек, с которым ей было интересно и комфортно, человек, которого она была готова назвать лучшим другом, если бы не странное влечение к нему, невозможное между друзьями, этот человек оказался безумцем... И теперь ничего не будет по-прежнему. Теперь он пугал ее. Носясь, как безумный, по саду и волоча за собой ее, словно куклу, он, казалось, не понимал, почему она не видит очевидного. И Элизабет могла бы сказать, что видит все то же, что и он, лишь бы не расстраивать его, лишь бы эта мука закончилась, но была связана обещанием никогда ему не врать.

- Что вы видите там?

- Где?

- Вон там,- он указал на беседку. - Разве вы не видите воспоминания, связанные с ней? Воспоминания, окрашенные в черные цвета. Не видите? Не нашедшая вас смерть витает над беседкой черным туманом... Нити, которые я оборвал между вами и Чартером, лежат на каменном полу, они уже практически исчезли, растворились, но еще видимы. Нить доверия, надежды... Тут они все, тут нет только любви,- он взлохматил волосы. - Ее разорвать мне оказалось не под силу... Видите?

- Нет.

- Элизабет, а я это вижу! Я вижу, как белый дневной свет распадается на множество цветов. Как каждый из них пронзает меня, вас, всех... Я при желании могу прочувствовать каждый из них.

- Это... давно с вами происходит?

- С детства. Я стал это видеть с раннего детства, но видения всегда возникали лишь только при определенных обстоятельствах. А в последнее время стали постоянны, и я не знаю, почему. Раньше они помогали мне, а теперь же нет. Они мучают меня, Элли. Какого цвета небо? - задал он внезапно вопрос.

- ... Голубое.

- И все?

- Да. Какое же оно по-вашему?

Он внимательно посмотрел на нее:

- Голубое, но с примесью серого, фиолетового... и розового. Ненавижу розовый!

- Почему?

Он усмехнулся:

- Посмотрите на дом.

Она послушно обернулась.

- Что вы видите?

- Конечно же, дом.

- Разве вы не видите, что та часть, где кухня, словно окрашена в желтый цвет?

- Нет.

- А та часть, где находится ваша спальня, окрашена пятнами. Тут есть и синий, розовый и зеленый... Вот где много зеленого! Вы говорили, будто я не знаю, что вы по ночам питаете надежду вернуть свою любовь? Я это вижу! А потому, знаю и без вас. Гостиная с камином окрашена в синий и красный цвет. Безразличие и страсть! Безразличие, с которым вы всегда держитесь со мной и страсть, которая однажды все не погубила...

- Генрих, вы меня пугаете... Пожалуйста, замолчите.

Но он не мог уже остановиться, рассказывая тайну, которую носил в себе всегда, не смея кому-либо поведать:

- Какого цвета эти розы?

- Белые, красные...

- Для меня они все словно окрашены розовой краской! В один из дней они все стали розовыми. Именно в день, когда практически все распустились, и перешли грань между началом жизни в виде бутона и распустившимся цветком. Почему?

- Не знаю.

- Да потому что они скоро отцветут! Элизабет, они умрут, чтобы возродиться стараниями садовника вновь!

- Генрих, я прошу, замолчите!

- Для меня все всегда окрашивается в розовый цвет, если оно скоро должно умереть. Почему для меня любовь ходит где-то рядом со смертью?

- Генрих!

Он же положил ладони ей на плечи и прошептал:

- Почему, Элизабет, с тех пор, как я вас увидел, и вдохнул розовую пелену, происходит все именно так?

- Я вышла замуж за безумца! - воскликнула она отчаянно и, вырвавшись, отбежала несколько шагов от него. Некоторое время молодые люди смотрели друг на друга. Она испуганно, он же с улыбкой.

Небо дало трещину... Оно несомненно к вечеру даст еще несколько трещин: столько, сколько будет достаточно для того, чтобы расколоться на мелкие осколки и обрушиться на его, Генриха, плечи и голову.

- Пожалуйста, не смотрите на меня так. Мне становится страшно от вашего взгляда.

- Мне тоже страшно, ведь небо скоро рухнет.

- Боже, перестаньте, прошу. Не портите этот день! Верните все так, как было, верните!

Он рассмеялся:

- Элизабет, я не в силах забрать вашу память. Я не в силах все вернуть.

- Вы... вы не можете вот так... измениться. Генрих де Бурье не может сойти с ума! Он слишком... разумен.

- Я не безумен, Элизабет. Таким я был всегда. Когда я только увидел вас впервые, я не мог понять, откуда я вас знаю. Чуть позже я понял, что вы моя судьба, судьбе было так угодно, чтобы я вдохнул розовую пелену и отдался на ее волю.

- Розовая пелена... Это любовь? Вы так представляете любовь?

- Я так ее вижу.