Вопросы Милинды

– Да не явилось бы, государь, на седьмой день никакое драгоценное чудесное колесо. Тот дух солгал: он лишь искушал бодхисаттву. А если бы и явилось, государь, на седьмой день драгоценное чудесное колесо, бодхисаттва не повернул бы вспять. Ибо, государь, крепко держался бодхисаттва за мысль: «Это невечно», крепко держался за мысль: «Это тяжко», крепко держался за мысль: «Это без самости», и привязанность в нем пришла уже к концу. Скажем, государь, из озера Приснохладного{755} вода течет в Гангу-реку, из Ганги-реки течет в великий океан, из великого океана вливается в жерло Бездны{756}. Так что же, государь, разве может вода, влившаяся в жерло Бездны, повернуть вспять и потечь в великий океан, из великого океана потечь в Гангу-реку, из Ганги-реки влиться обратно в озеро Приснохладное?

– Нет, почтенный.

– Вот точно так же, государь, и бодхисаттва четыре несметности кальп и ещё сто тысяч кальп шел к зрелости благих дхарм; и вот настала его последняя жизнь, знание его созрело для просветления, через шесть лет ему предстоит стать просветленным, всеведущим, величайшей в мире личностью. Неужели, государь, бодхисаттва повернул бы вспять из-за драгоценного колеса?

– Нет, почтенный.

– Скорее, государь, вся твердь земная вверх дном станет со всеми горами и рощами, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Скорее, государь, вода в Ганге потечет от устья к истокам, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Скорее, государь, великий океан, безграничное вместилище вод, пересохнет, как водица в коровьем следу, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Скорее, государь, Меру, царя среди гор, разорвет на сто и на тысячу частей, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Скорее, государь, солнце, луна и созвездия наземь посыплются, словно комья глины, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Скорее, государь, пространство свернется, словно циновка, чем вспять повернет бодхисаттва, не достигнув истинного всепросветления. Ведь он разорвал все цепи – вот почему это так.

– Почтенный Нагасена, какие существуют в мире цепи?

– В мире есть десять цепей, государь. Те, кто скован этими цепями, не свершают исхода, а свершив его, возвращаются вспять. Цепи эти таковы: мать есть цепь в этом мире, государь; отец есть цепь в этом мире, государь; жена есть цепь в этом мире, государь; дети есть цепь в этом мире, государь; родственники есть цепь в этом мире, государь; друзья есть цепь в этом мире, государь; богатство есть цепь в этом мире, государь; успех есть цепь в этом мире, государь; власть есть цепь в этом мире, государь; пять утех{757} есть цепь в этом мире, государь. Таковы, государь, десять цепей в этом мире. Те, кто скован этими цепями, не свершают исхода, а свершив его, возвращаются вспять. И все эти десять цепей бодхисаттва разбил, прорвал, разорвал. Поэтому, государь, бодхисаттва не повернул вспять.

– Почтенный Нагасена! Если бодхисаттва свершил свой исход из мира из-за того, что услышал в своем томлении слова духа, и его знание, его просветление не были еще зрелыми, то зачем он все же взял на себя претрудный труд? Разве не следовало ему в ожидании того, что знание созреет, не морить себя голодом, а есть, как обычно?

– Десятерых в этом мире, государь, унижают, принижают, попирают, презирают, осуждают, хулят и ни во что не ставят. Они таковы: вдову, государь, в этом мире унижают, принижают, попирают, презирают, осуждают, хулят и ни во что не ставят; бессильного человека, государь; человека, не имеющего друзей и родственников, государь; обжору, государь; живущего в презренной семье человека, государь; человека, якшающегося с грешниками, государь; неимущего человека, государь; дурно воспитанного человека, государь; человека, не знающего никакого дела, государь; неумелого человека, государь, в этом мире унижают, принижают, попирают, презирают, осуждают, хулят и ни во что не ставят. Этих десятерых, государь, в мире унижают, принижают, попирают, презирают, осуждают, хулят и ни во что не ставят. Бодхисаттва хорошо помнил, государь, о десяти этих поводах для пренебрежения, и представилось это ему вот как: «Мне нельзя быть не знающим дела, нельзя не владеть средствами и навлечь на себя осуждение богов и людей. Пусть я стану мастером своего дела, господином своего дела, уважающим свое дело, преданным своему делу, впрягусь в свое дело, сживусь со своим делом и неустанно буду упражняться». Вот так, государь, стремясь к тому, чтобы знание его созрело, бодхисаттва взял на себя претрудный труд.

– Почтенный Нагасена! Свершая свой претрудный труд, бодхисаттва спустя какое-то время сказал: «Нет, не этим суровым претрудным трудом добьюсь я поистине арийского превосходного знания-видения всех человеческих возможностей. Другая, должно быть, стезя приведет к просветлению»{758}. Может быть, на бодхисаттву нашло в ту пору забвение истинной стези?