Вопросы практической магии

Деревня стояла у подножия большой, покрытой лесом горы. Из леса на склоне горы торчала освещенная солнцем скала, и на секунду Илару показалось, что это не просто скала, а лицо человека, высеченное в камне. Но через секунду наваждение прошло – не рука человека, а солнце, дождь и ветер придали ей причудливую форму, в которой Илар увидел подобие человеческой головы. Высечь такое не по силам даже могучим колдунам древности – по крайней мере, так думал Илар.

Дома располагались на берегу ручья – бурного, прозрачного, весело журчащего по гладким камням, разбросанным по всему руслу, будто огромные головки сыра. В воздухе пахло дымом очагов, хвоей, а еще навозом – как и должно пахнуть в нормальной забытой богами деревеньке.

Домов было несколько десятков – больше пятидесяти, как прикинул на первый взгляд Илар. С крышами, покрытыми плотно пригнанными досками, старые, кряжистые дома ушли в землю под тяжестью бревенчатых стен. Бревен тут не жалели, строили на совесть: дома большие, крепкие, каждому дому точно по нескольку сот лет. Дерево, из которого их строили, не поддавалось гниению из-за огромного количества смол в древесине. В чем, в чем, а в этом Илар разбирался получше многих – все-таки вырос в городке лесорубов, и почти каждый из мальчишек, бегающих с ним в одной компании, был сыном лесоруба, значит, разбирался в досках и бревнах, как заправский строитель. А может, и лучше строителя.

В деревеньке, как сразу заметил Илар, было шумно. Откуда-то издалека, из-за домов, доносились крики, отборная ругань, плач, хорошо слышимые в прозрачном вечернем воздухе. Когда фургон въехал на деревенскую площадь, туда, где висело здоровенное било для созыва селян на собрание, открылась интересная картина: возле столба стояла кучка парней, таких же молодых, как и те, что вели Илара и его спутников. Возле них стоял седовласый мужчина, кряжистый, с торчащим вперед толстым животом, и двое других – помоложе. Седовласый что-то говорил, яростно размахивая при этом руками, парни молчали, потупившись, селяне, собравшиеся вокруг, вопили, заглушая и седовласого, и друг друга, и стук копыт приближавшегося фургона.

Все, что Илар сумел выловить из этого разноголосого хора, это слова «проклятие», «придурки», «горе», «месть» и «ай-ай-ай». Вот это «ай-ай-ай», в совокупности со стонами, плачем и стенаниями, повторялось гораздо чаще других выражений.

Впрочем, не чаще, чем упоминание извращенных пристрастий в любовных играх, присущих не только провинившимся подросткам, но еще и их родителям, а также родителям родителей. Судя по высказываниям экспертов из народной толпы, парни были зачаты совершенно невообразимым образом и произошли от свиней, собак, в комплексе с падшими женщинами и умственно отсталыми мужиками.

Как и следовало ожидать, тут же вспыхнула драка: родители «умственно отсталых извращенцев» пожелали физически наказать особо ретивых критиков, заехали им в морду, что вызвало негодование у родни покаранных ораторов и, само собой, у самих пострадавших. И пока Иссильмарон не крикнул громовым голосом, усиленным магией: «Стоять, придурки! Прекратить!» – селяне добросовестно дрались. Они тузили друг друга кулаками и таскали за волосы, что вызвало здоровый смех одного городского мальчика и живой интерес одного легендарного зверя, отдыхающего в фургоне. (Быстрик, как выяснилось, уже сожрал одного оленя, прежде чем принести другого своим друзьям, а потому пребывал в полусонном состоянии и не желал трудить свои умученные бегом лапы, о чем он известил Илара, перемежая слова громкими и сладкими зевками.)

После команды колдуна часть селян бросилась врассыпную, часть осталась на месте, парализованная ужасом, две женщины упали в обморок, и одна чуть не родила на шестом месяце беременности, но главное было достигнуто: беспорядки прекращены в зародыше.

После минутного ступора мятежные отпрыски крестьянских семейств воссоединились со своими родителями, бросившись в их не очень ласковые, но крепкие объятия, а еще через пять минут к Иссильмарону, гордо стоявшему руки в боки возле повозки, подошел седовласый мужчина, который, как и следовало ожидать, оказался старостой деревни. Тем самым, что и навлек на нее проклятие неведомой колдуньи.

– Приветствую вас, господин! – Староста заметно волновался, и его лицо покраснело, отчего на нем выступили прожилки, указывающие на то, что этот человек излишне полнокровен и когда-нибудь скончается от апоплексического удара.

– И тебе привет, селянин! – выпятив бороду, надменно бросил Иссильмарон. – Что тут происходит? По какому поводу крик и шум? И, кстати, это ваши парни, те, кого мы привели?

– Наши, – угрюмо ответил староста, пряча глаза и тяжело вздыхая. – Знаем, что пошли они на черное дело! Сбили их с пути истинного… есть тут один парень, язва проклятая! Гад! Ужо я его увижу, да как наподдам по тощему заду! Узнает, как подбивать людей на преступления, противные человеческому роду! Уж я ему…