Вопросы воспитания (СИ)

Чтобы впредь не вздумали так пугать мать, Элоиза и Карл-младший до конца месяца были лишены десерта; протесты детей Альсина подавила одним суровым взглядом, которого оказалось недостаточно для потешавшегося Гейзенберга. Ему все было смешно, как будто шутка, что его сын мог разбить голову о кафельный пол! А если бы Элоиза покалечилась?! Мерзавец продолжал бы смеяться?! Леди Димитреску буравила мужа янтарно-потемневшими, как у львицы перед прыжком, пока Гейзенберг попивал какао под грушевые кексы, одновременно что-то высматривая в мониторе своего ноутбука.

- Хватит на меня таращиться, - проворчал он с полным ртом, засыпав крошками клавиатуру, - как будто я в детстве коленки не расшибал. Ни один пацан без синяков и шишек не обходится. Свалится - значит, в следующий раз не полезет.

- Скажи еще специально его со шкафа сбросить, чтобы получше запомнил, - огрызнулась Альсина; спокойствие Карла ее бесило. Это, между прочим, и его сын тоже, а Гейзенберг вел себя так, словно у него в запасе еще несколько детей. Если один убьется, то можно будет попробовать вырастить следующего. А что? Это же легко, рождение детей - почти как работа принтера, главное, чтобы краски в картриджах хватало. Уперев руки в бедра, леди Димитреску стояла, нависая над мужем, который с апатичным видом шумно отхлебнул какао и продолжил щелкать мышкой, водя курсором по таблицам, графикам и столбикам расчетов.

- Зачем его куда-то бросать? - мужчина небрежно пожал плечом. - Он и сам отлично справляется. Вчера он в косяк врезался, шишка выросла с мой кулак.

Альсина, возмущенно раздув ноздри, придвинулась к Гейзенбергу вплотную, напирая на него грудью. Карл косил заблестевшим глазом на линию ее декольте, пряча ухмылку в уголках рта; леди Димитреску, оперевшись ладонью о стол, с видом кровожадным и свирепым впилась глазами в мужа, который, позабыв о кексах, предпочитал исподволь любоваться ее обнаженной в вырезе домашнего платья грудью.

- Так вот почему на ужин он пришел в шапке, - протянула женщина, недобро постукивая ногтями по столешнице.

- Ага, - счастливо подтвердил Гейзенберг, - там еще и синяк… Одним словом - красота! Как будто его лошадь лягнула.

- А мне почему не сказали?! - вспылила Альсина, борясь со страстным желанием сделать какую-нибудь глупость вроде сахара, высыпанного за шиворот Карлу, или резко опушенной крышки ноутбука, которая прищемит пальцы мужа.

- Так ты же не разрешаешь ему ездить на велосипеде по дому! А он катался и не вписался в поворот. Так что, в соответствии с ПДД, прав он лишен на ближайшие пару недель.

- В самом деле? - женщина недоверчиво склонила голову набок. - Сегодня утром в парке он катался на самокате.

- Так это же не велосипед, - хохотнул Гейзенберг и прежде, чем леди Димитреску успела обреченно всплеснуть руками, положил ладонь на крутой изгиб ее талии, притягивая к себе. Альсина слабо упиралась, пыталась стряхнуть с себя пальцы Карла, цепкие, как у ящерицы, то и дело оказывавшиеся у нее то на бедре, то на животе. Подхватив женщину под колено, Гейзенберг дернул, надавив ладонью, и леди Димитреску, покачнувшись, буквально упала на него. Стул заскрипел под навалившимся на него весом, мужчина, повернувшись в последний момент, усадил Альсину себе на колени. Стол качнулся, когда женщина случайно задела его ногой, чашка с недопитым какао опасно накренилась, едва не пролив содержимое на клавиатуру, а ладонь Гейзенберга с размаху опустилась на бедро леди Димитреску; Альсина вздрогнула, неловко чиркнув каблуком по полу, сжала колени, когда Карл сжал пальцы, тиская ее ляжку, крепко держа женщину под бок. С глухим, зловредным смешком он потерся колючей от щетины щекой о грудь Альсины, после чего прихватил зубами край выреза и потянул вниз. Леди Димитреску охнула, чувствуя, как раскалившаяся кровь бурным потоком устремилась в голову.

Прикрыв декольте ладонью, она пихнула Гейзенберга локтем в плечо.

- Что это на тебя нашло? - обронила Альсина, насмешливо изогнув брови; Гейзенберг шумно, с присвистом выдохнул, тряхнув головой.